Дом в камне

Впервые феномен навязчивых грёз описал израильский психолог Элиэзер Сомер в 2002 году, но до сих пор продолжаются дискуссии, насколько деструктивен синдром навязчивых грез, о его связи с психическими расстройствами и о способах выхода из этого состояния. Исследователи отмечают, что развитию синдрома предшествуют стрессовые или травмирующие обстоятельства, которые искажают нормальную склонность человека к творческому воображению. В норме мы можем фантазировать о чём угодно, однако сохраняем способность критически относиться к своим мечтам и не выпадаем из реальности. Человек, страдающий синдромом навязчивых грёз, не путает воображаемое с настоящим, но, тем не менее, симптомы негативно влияют на его жизнь.

Добрынина Ксения.

Вот теперешняя должность наблюдателя недурна. Знай сиди на планете, только что открытой ребятами из Первичного Обнаружения Иных Миров и обследованной роботом- спутником. Тут требуется одно: стоически выдерживать любые неудобства и всеми правдами и неправдами оставаться в живых. Через год его заберет отсюда спасательный корабль и примет его отчёт. В зависимости от этого отчета планету будут осваивать дальше или откажутся от неё.

Шекли Роберт. Поднимается ветер.

Лёгкий ветерок, по запаху похожий на морской бриз, но с ноткой свежескошенной травы, ласково разбудил его. Пробуждение было вялым, медленным. Обычно бывает так, что ты просыпаешься сразу и видишь, что ты и где. Ну, не прямо сразу, я слукавил чуток, но быстро. Тут же было совсем не так, а очень медленно. Вначале стало ощущаться тело, потом дуновение вышеупомянутого бриза с его ароматом, а затем только медленно перед глазами сформировалась картинка. Надо сказать, картинка необычная.

Он лежал на тёмно-зелёной густой траве одинаковой высоты, куда ни кинь взгляд. Вдалеке были видны в туманной дымке невысокие, но зубчатые, острые горы. Небо было светло-серым и темнело над горами. Насколько высоко были облака, неясно, а сырой воздух и равномерный цвет неба обещал скорый дождик. Но деревьев или скал не было нигде. Укрыться негде, что заставляло бородатого мужика в походном лесном костюме вспомнить несколько метких ругательств.

Встав, он ощутил пружинистую мягкость травы, так что шёл осторожно. Чем гуще трава, тем легче упасть, он знал из егерского опыта в степных заповедниках. Тут же очень пристальное внимание егеря привлекло место в ста метрах от него. Место как место, но там не было травы, всё было когда-то расчищено до сих пор и покрыто старой каменной плиткой, между швами которой проклёвывалась вездесущая трава. По бокам от импровизированного круга из плитки было два домика. Точнее сказать, один был сараем, прямо копия таковых в его родных охотничьих угодьях, где егеря хранили всякое оборудование и одежду. И серая краска облупленная, и дерево старое, и замки ржавые.

Второй дом был старинным, но непривычной культуры. Для начала стена была изначально наклонена в сторону сарая и укреплена двумя гнилыми деревянными опорами толщиной с добротную рельсовую шпалу каждая. Двускатная крыша была навесом со всех сторон дота и могла при желании укрыть от небольшого дождя стоящего у стены этого странного дома. Окно второго этажа было над дверью, но больше окон или дверей со слуховыми окошками не было нигде.

Также слева и справа от деревянной массивной двери с крыльцом из двух каменных ступенек были старинные на вид фонари, по одному с каждой стороны. Но их начинка не была старинной, лампы были не диодными, какими-то другими. Прозрачный шарик на толстой металлической опоре и старинная внешняя часть фонаря с узорчатой решёткой, вот и весь осветительный прибор.

На одинаковом расстоянии от сарая и дома был не работающий и забитый сухой травой с каким-то мусором фонтан ростом с самого егеря. Также он заметил, что на доме сбоку и на сарае были воронки из покрашенного облупившейся белой краской металла. Их жести явно, другое бы не удержалось на хлипких креплениях. То есть, реки тут нет, раз приходится собирать дождевую воду, благо исследование сего горе-плода техники обнаружило полные воды здоровенные железные, изрядно ржавые снаружи бочки. Т

Трубы из жести синего цвета от воронок шли сбоку к верхней части каждой бочки, а серые пластиковые крышки на самих бочках были отвинчивающимися, как и на удивление не ржавые краны ближе к нижней части бочки. Сами бочки стояли на железных табуретах, так что нагибаться с целью набрать воды с любой надобности не приходилось, кто бы ни был тут хозяином.

Больше никаких следов обитаемости не было: ни работающих, мать его, фонарей, ни одежды, ни еды, ни самих хозяев! Стук в дверь ничего, кроме отвалившихся чешуек серой краски, не дал. Но дверь не была заперта, открылась легко. Егерь почистил бороду от невесть как попавшей в неё сухой травы и краски и вошёл. Первый этаж был кладовкой, в которой были ржавые инструменты для сельхоза и ремонта дома. Плесени не было. Но сырой воздух и запах мокрого дерева не давал никакой, даже самой маленькой надежды на долгую жизнь дома.

Лестница из морёного дерева, что было видно по её тяжести и крепости, привела на второй этаж. Совершенно пустой. Без мебели и с тем самым, видным снаружи единственным окном с двумя крепкими деревянными ставнями. Окинув взглядом траву с горами вдалеке, егерь хотел было выйти наружу «не солоно хлебавши», как по всей местности до горизонта внезапно зарядил ливень. Стало видно, что крыша протекает, и смесь трухлявой древесины от балок с водой залила егеря с головы до ног. Матерясь в адрес дома с его хозяином, как и в адрес всей местности с дождём, он быстро спустился на первый этаж, где вода не лила сверху на голову.

Но оставались вопросы: как он сюда попал, что это за место, и где его хозяева? Пока что никаких идей не было, от слова «совсем». И тут ответ пришёл неожиданно: едва не упав на скользком деревянном полу, он ощутил страшное головокружение и тошноту. И то, и другое прошло через секунд так десять. Резко двинулся головой, всё повторилось.

Ужас охватил егеря тазом ледяной воды или целой бочкой из дома и сарая по очереди. Попытки повторить резкие движения головой на открытом воздухе благо дождь постепенно прошёл через полчаса, приводили к одному результату. Постепенность начала и конца дождя также всё подтверждала. Он вспомнил, что космическая станция в форме «бублика» потому и не увидела финансирование, что при быстром вращении, с грехом пополам имитирующем гравитацию, любое резкое движение головой вызывало :бип: самочувствие вплоть до дезориентации и обмороков. Вестибулярный аппарат сбоил даже у самых здоровых!

Короче говоря, егерь понял, что попал на борт такой вот станции, только большой, с контролем за климатом вплоть до дождевых установок. Из того, что эта станция-бублик была построена, её строители не страдали проблемами с вестибулярным аппаратом и не были похожи на людей. Сходство сараев и дома с земными ни о чём в этом подтексте не говорило: сходные приспособления рождаются для сходных задач. Обтекаемое тело рыб и дельфинов не делает их родственниками!

Поход к острозубым горам после завтрака имевшимися в ранцах консервами подтвердил всё вышесказанное. Это были стены с рабочими лестницами высотой около 50 метров с узором, искусно имитирующим горы. Попытка забраться на такую лестницу и рабочую площадку явно для ремонтников доказала, что и серое пасмурное небо было потолком, полным таких же точно лампочек, что и две лампы по бокам от двери покинутого дома.

Поливальные установки и лампочки стояли в полуметре друг от друга, чередуясь по принципу «лампочка-поливалка». Кстати, кроме лестниц, были и лифты. Не работавшие, егерь проверил несколько. Как дом, прямо! Это удручало немолодого мужика ещё больше: станция заброшена и скоро окончательно падёт от природных сил. Вернее, законов физики. Усталость материалов, метеориты, и всё такое.

Он заброшен тут, и перенесла его явно телепортационная установка: он вспомнил, что никаких следов на траве в момент пробуждения, кроме его собственных, не было и в помине. Если бы его сюда просто положили, следы бы были хоть от ног, хоть от колёс или гусениц робота-носильщика. Ничего, и не ясно, это он первоначальный сейчас, или копия, а его первоначальное «я» ходит по Земле. С учётом «аккуратности» станции – второе.

Вопрос номер два, более важный, на кой ляд он тут. Первый вопрос, где он, более-менее ясен. И вопрос третий, что с ним будет дальше. Жрать-то нечего, вода есть из дождевых установок с заборной воронкой, но на воде долго не протянешь!

Вдруг он ощутил, что в голове как будто что-то лазает. Жуткое ощущение. Там паразита подсадили, как в «Чужом»? И перед ним на ремонтной площадке на странного вида маленьком столике с трухлявыми подушками появилась еда. Пирожки с картошкой, жареная курица и миска черники. Вот, что в голове у меня лазало, оно выясняло, что я ем и прочие параметры, понял мужик и быстро всё скушал.

- Зачем я тут? – спросил он явно слышащие его приборы станции.

- Нашей планеты больше нет, Солнце взорвалось как Сверхновая, а наши создатели погибли. Нам нужно население, самые ближние к нам вы, земляне. У тебя нет никаких родственников, искать не будут, а перенесли транспортные установки именно тебя, не копию. Копии никогда не получаются живыми, мы пробовали. Тот дом с сараем и фонтаном был последним строением наших создателей, не полностью разрушенным временем. Они не напоминали вас внешне. На биохимия была сходна. Мы перебросим сюда 10000 тебе подобных, пол и возраст поровну, чтобы вы жили тут и не вырождались от малого числа особей. Еду, воду, климат и основные лекарства делаем по мере надобности. Наукам и технике научим, оборудование сделаем простое, а вы сделаете сложное. Вы станете цивилизацией, которая возродит мудрость Народа Странников! – ответил прямо в голове совершенно замогильный голос.

К этому инструктажу «любезно» прилагались зрительные образы прямо в мозг, и стали видны прежние создатели с обликом пушистых пёстрой расцветки глазастых шаров полутораметрового роста с тремя жвалами вместо челюстей и двумя парами рук и ног, а также сложными поясами с кучей инструментов вместо какой-то одежды.

- Финита …ля комедия! – после десятиэтажного мата сказал егерь. Стать пленником этого «бублика» в его планы не входило. Но на траве появлялись мужчины и женщины, все в походной или лабораторной одежде. Новая цивилизация для выполнения программы древнего ИИ, изготовленного для давно заброшенной древней станции.

Замогильный голос объяснил всем одновременно ситуацию со всей дополнительной информацией и после диких матов со стороны всех новоприбывших они стали договариваться, как быть. Одинаковые удобные дома серого с голубым цвета с двускатной белой крышей и общей инфраструктурой появлялись ровными рядами, образуя как бы слободу. Возле дома лежали комплекты для мебели и лекарства с едой.

Главным выбрали не без помощи ИИ бородатого егеря как первого появившегося тут. И поженил всех одиноких людей без родственников, но с навыками в технике, тоже он. К слову, если кто пытался кого убить или покалечить, применить насилие, явно или тайно, а вначале такое было нередко, сам зачинщик падал в обморок на месте и просыпался с адской головной болью на целый день. Станция не давала новым обитателям вредить друг другу и себе.

Три года спустя у всех семей родились дети. ИИ давал лекарства и организовал их жизнь, чтобы были и больницы, и роддом тоже. Чем больше родится, тем лучше. Сам егерь считал себя даже счастливым с женой-медсестрой Светой, а дочку назвали Ларисой. Но счастье было недолгим: все проснулись в 23 июня 2026-го года от страшного и много раз повторившегося грохота и последовавшего за ним оглушительного гула. Стало очень холодно, и стало нечем дышать. А вскоре в яркой белой вспышке не стало и самой древней станции.

Вспышка погасла, и напоминающие морских ежей звездолёты без живых пилотов на борту доложили, что последняя станция Странников уничтожена. Но им не ответили, и они «заглохли» до следующей, так никогда и не прозвучавшей команды. Их главный центр командования тоже был мёртв, ведь воевавшие со Странниками Кочевники также забросили эту часть космоса, оставив за ненадобностью лишь такие же точно станции и роботов-истребителей, и взаимное истребление пережитков прошлого шло с обеих сторон.