Холст / Ориджинал / ангст, драма, фэмслэш, POV.. / PG-13 / закончен

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: она/она
Бета: сама себе бета
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, Фемслэш (юри), POV, Психология, Романтика
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Мини, 7 страниц
Статус: закончен
Описание:
Эта работа была написана на конкурс "Любовью, заслужу я этот рай?"
http://icandothat.beon.ru/36299-559-konkurs-quot-ljubov-ju-zasluzhu-ja-jetot-rai-quot.zhtml#e450866325
Задание - выбрав одну из предложенных картинок, написать оридж на тему, как девушке с нестандартной ориентацией добиться любви у той, к которой она питает нежные чувства!
Посвящение:
Моей подруге, что когда-то подарила мне шоколад с перцем. Теперь он мой любимый.)
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора
Примечания автора:
Никогда раньше не писала Юри, да и не читала.))
Но, говорят, у меня неплохо получилось.)


Мизансцена 1

Маленькая студия на последнем этаже обычного многоквартирного дома, несмотря на поздний час, была ярко освещена. В центре комнаты, в окружении многочисленных эскизов, набросков, законченных и еще недописанных картин на высоком мольберте расположился уже натянутый на подрамник холст. Весь его вид словно говорил о том, что он готов вместить в себя любую, даже самую безумную фантазию художника. Вот только художник, или точнее художница, не спешила начать свою работу. Случайному зрителю, могло бы показаться, что стоя рядом с мольбертом, женщина размышляла, что же будет изображено на ее будущей работе. Но нет, этот вопрос для себя художница решила уже давно.

Сейчас она просто вспоминала.

Акт 1

Вот я стою у мольберта, сжимая в руках кисть, и смотрю на пока еще девственно чистый холст. Девственно чистый, какая банальность, почти пошлость, но почему-то сейчас мне это кажется правильным. Чистый, невинный, он как первый снег на школьном дворе в каком-то Богом забытом городе. Снег, что лежит белым холодным покрывалом, милосердно скрывая от глаз ржавые качели, сломанные скамейки и разбитые дорожки. Он пока еще не затоптан толпой шумных первоклашек, не осквернен окурками и пивными бутылками, что отмечают места «тусовок» выпускников. Знаешь, мне всегда было жалко вспарывать своими неуклюжими ногами это сверкающее полотно, разрушать безмятежность и чувство покоя, навеянное первым выпавшим снегом. Наверное, поэтому я сейчас никак не могу решиться нарушить «покой» этого холста. Это чувство всегда охватывает меня, когда я начинаю писать новую картину. Тут главное не торопиться, подождать пока зуд на кончиках пальцев, вызванный желанием выплеснуть свои мысли на холст, не станет нестерпимым. Пока жажда увидеть воображаемый образ воплощенным в реальности, не заглушит все остальные чувства. Поэтому и сейчас я тоже не буду торопиться. Время еще есть.

А ты помнишь, что такие моменты моего «зависания» над чистым листом бумаги, наш школьный учитель рисования шутливо называл «пытками — попытками вдохновения» достучаться до моей «циничной души современного подростка». Как же я тогда обижалась на него. Сейчас даже смешно. Но тогда ведь я действительно вела себя как старый циник, полностью разочаровавшийся в жизни. 16 лет, возраст контрастов, только черное или белое, полутонов не существует, дух нигилизма и жажда познания, желание самовыражения и боязнь быть не понятым. Гремучая смесь. В то время я была похожа на маленького испуганного ежика, который никак не может поверить, что в мире существуют не только враги. Я не хотела никого впускать в свое сердце, боясь, что мне могут сделать больно. Предать, как предал нас с матерью отец, бросивший жену и десятилетнюю дочь, ради другой женщины. Но ты, ты смяла все выстраиваемые годами стены, защищающие мое сердце. Все тайные дверцы моей души открывались перед тобой, словно ты знала тайный пароль, который я и сама уже позабыла. Как опытный хирург, ты вскрывала все мои старые раны, вытаскивая наружу всю мерзость, что накопилась в них. Чтобы, наконец, они могли зажить, пропитанные целебным бальзамом твоего понимания и сочувствия. Как же я была тебе благодарна за твою бескорыстную дружбу. А ты помнишь день нашего знакомства. Тогда, как и сейчас, шел снег. Была середина ноября, когда нам сказали, что теперь в нашем классе будет новая ученица. Твоя семья только переехала в наш город, и у тебя здесь еще не было друзей. Но, с твоим-то легким и общительным характером, так оставалось недолго. Ты нравилась всем, учителям, за свою прилежность в учебе и неизменную вежливость. Парням из нашего, да и всех параллельных классов, за свою красоту и добрый нрав. Ты нравилась даже девчонкам, поскольку не задирала перед ними нос из-за своей привлекательной внешности, не хвасталась новыми, действительно модными шмотками, и всегда готова была искренне помочь. И мне, до сих пор, не понятно, почему, когда ты впервые зашла в наш класс, ты выбрала место рядом со мной, хотя в этот день выбор у тебя был большой. Почти половина класса была на больничном, и за каждой партой сидело только по одному ученику. Ты же могла выбрать кого угодно. Но лишь мельком оглянув класс, ты поймала мой скучающий взгляд и решительно направилась к задним рядам. Только когда ты подошла вплотную ко мне и спросила, можно ли сесть за мою парту, я вынырнула из своей обычной апатии и удивленно моргнула. Поначалу я не сразу поняла, что ты обращаешься ко мне, ведь у меня уже сложилась репутация «буки». Одноклассники, что раньше пытались со мной подружиться, поняв безнадежность этой затеи, теперь старались просто не обращать на меня внимания. Что, признаться, полностью меня устраивало. А вот когда до меня дошло, что «новенькая» обращается ко мне, я раздраженно подумала «ну вот, теперь еще и эта будет набиваться в подруги, как же они достали». Поэтому я нарочито грубо тебе ответила: «Валяй, мне фиолетово». Я надеялась, что новая «подружка» обидится и сядет к кому-нибудь другому, но ты поступила непредсказуемо, впрочем, ты всегда так поступала, в чем позже я не раз могла убедиться. Вместо обиды или возмущения на твоем лице расцвела самая красивая улыбка, что я когда-либо видела. И пока я изумленно хлопала глазами, словно словила «солнечного зайчика», ты невозмутимо уселась на соседнее место.

Больше в тот день ты ни разу ко мне не обратилась, будто разом потеряв возникший было ко мне интерес, даже не спросила как меня зовут. А я так и не решилась начать разговор первой.

Так, похоже, старые воспоминания настроили меня на нужный лад. Теперь можно приступать к работе. Я очень хочу, чтобы сегодня у меня все получилось просто идеально.

Мизансцена 2

Первая линия появляется несколько неуверенно, словно художница все еще сомневается в том, что делает. Но с каждым новым мазком, с каждой выведенной линией сомнения исчезают, и вот кисть уже решительно набрасывает контуры будущей картины. Под высоким потолком негромко гудят лампы дневного света. Уже другая, более широкая кисть, ловко мелькает в руках женщины, нанося основной тон. Эта картина будет выдержана в пастельных тонах, теплых. Цвет варьируется от светло-коричневого, как посыпающаяся после долгой зимы земля, до розовато-молочного, словно первые лучи солнца в туманной дымке утра. Закончив с фоном, художница, отступает на пару шагов. Оценивающе оглядывает свою работу и, тихонько кивнув каким-то своим мыслям, возвращается к полотну.

Акт 2

Я уже затонировала всю поверхность холста. Теперь пора приступать и к детальной прорисовке. Обычно на этом этапе работы, если у тебя есть свободное время, ты любишь тихонько сидеть рядом и зачарованно наблюдать, как ранее смутные образы, начинают обретать форму и цвет, становясь все яснее. Тогда ты выглядишь как ребенок, которому рассказывают интересную сказку. В этой сказке с каждым штрихом все ярче раскрываются ее герои, сюжет становится все интереснее, а счастливый конец, уже кажется так близко. Но пока картина не закончена, и у сказки конца не будет.

Иногда, мне очень не хватает твоего тихого дыхания рядом, причем настолько не хватает, что я не могу работать. А когда я жалуюсь тебе на это, ты бросаешь все свои дела и приходишь успокаивать меня. Целуешь мои вечно испачканные краской руки, а когда я говорю, что они насквозь пропахли растворителем и не надо их трогать, не даешь мне спрятать их от тебя за спину. Ты смеешься, ловишь мои ладони и прижимаешь их к своему прекрасному лицу, говоря, что это твой любимый аромат, потому что так пахнет твое Хмурое Солнце. А я начинаю ненавидеть себя за свой эгоизм. В эти моменты я каждый раз клянусь себе, что больше не буду отрывать тебя от твоей любимой работы по собственной прихоти. Не буду пользоваться твоим великодушием из-за собственной слабости. Но все равно снова и снова набираю твой номер мобильного телефона. Вот и сейчас, рука дрогнула, а сердце сжалось от ощущения одиночества. Нет, сегодня я должна взять себя в руки и забыть о слабости. Эта картина будет особенной, потому что я посвящаю ее тебе. Именно посвящаю, ведь просто твоих портретов я написала уже сотни, пытаясь отразить каждую черту твоего характера, каждый нюанс твоей натуры. Но эта будет первая работа — посвящение. Тебе, моему любимому Лучику.

Мизансцена 3

По полу студии гуляет ветер, лениво перебирая листки с набросками, рассыпанные по полу. С каждого из них смотрит одно и то же лицо. Красивая молодая женщина на них смеется, грустит, удивляется, сердится, радуется, но чаще всего просто спокойно улыбается. На каждом эскизе, не смотря на разные позы, настроение и даже возраст, остается одна неизменная черта. Глаза. Глаза неизвестной натурщицы, будто смотрят прямо на зрителя, и в них ясно читается только одно чувство — любовь. Словно она смотрит на самого дорогого ей человека.

Место у мольберта сейчас пусто. Художница сидит у открытого окна, не обращая внимания на завывания ветра и снег, летящий прямо в комнату. Тонкая струйка дыма, не успев даже оторваться от тлеющей сигареты, безжалостно разметается сильным порывом неутихающего ветра. Женщина задумчиво смотрит на пока еще темное небо. Но в воздухе уже пахнет рассветом. Затушив сигарету, она закрывает окно и возвращается к работе.

Акт 3

Через пару часов наступит рассвет, я должна успеть закончить картину до наступления утра. Для мня это важно. Я опять курила, если бы ты узнала об этом, меня ждала бы очередная твоя лекция о том, что я должна беречь свое здоровье. Ты всегда заботишься обо мне. Готовишь только полезную для меня еду, причем тебе удается сделать ее еще и безумно вкусной. Зная мою привычку открывать окна в моей студии настежь даже зимой, заставляешь меня надевать теплые носки, когда я работаю. А как же приятно просыпаться от запаха свежесваренного кофе с щепоткой корицы, как я люблю. Ты все делаешь так, как я люблю. Вспоминая сейчас об этом, я опять чувствую себя неблагодарной эгоисткой. И не понимаю, за какие заслуги мне было подарено такое счастье. Что бы со мной сейчас было, если ты не села тогда за мою парту. Только благодаря твоей поддержке я стала достаточно известна в мире искусства. Впрочем, до тебя мне, как и прежде далеко. Вот только кто бы знал, что реставратор кукол мирового уровня может убежать с деловых переговоров, не потому что ей вдруг сообщили, что ее любимая бабушка, царствие ей небесное, попала в больницу. Если что, это официальная версия. А лишь потому что некоей художнице, которой, прямо скажем, далеко до мирового признания, просто стало одиноко. Ты, не уставая, поражаешь меня своими поступками. В тебе, взрослой женщине, до сих пор живет та юная девушка, которую я когда-то полюбила всей душой. Которая когда-то из отчаявшейся, обиженной на весь мир девочки, терпеливо вылепила сильную личность. И теперь у меня есть лишь одна слабость — ты. Ты отреставрировала мою душу так же, как восстанавливаешь своих любимых кукол. Ты возродила меня своей любовью.

Мне всегда хотелось рассказать тебе, как сильно я тебя люблю. Но ты же знаешь, у меня всегда были проблемы с выражением своих чувств. Я не часто говорила тебе о своей любви, поэтому сейчас я пишу картину. Это не только мое тебе посвящение, но и мое признание. Ты ведь поймешь, что я хотела тебе сказать, ты всегда понимала меня лучше, чем все остальные, лучше, чем я сама. Ты угадывала любые мои желания, даже те, что я сама еще не осознала. Как тогда, в наш первый поцелуй. Ты помнишь его. Ну конечно помнишь, ты же сама медленно и постепенно готовила мою душу и разум именно к такому решению. Разве у меня был выбор.

Мы тогда были в выпускном классе. Я, благодаря тебе, потихоньку выбиралась из своей скорлупы отчуждения. Извечные балахоны и джинсы сменились платьями и юбками. В школу вместо брюк я тоже стала надевать юбку, так что наши парни заметили, что у меня есть ноги. И при том весьма стройные. Один из наших одноклассников даже предложил мне встречаться. Я согласилась. Это было так ново для меня. Поэтому я всегда прибегала к тебе поделиться своими впечатленьями. Тогда я считала тебя лучшей подругой, я любила тебя, пока как подругу. Нет, даже не так, ты была единственным человеком кроме матери, которого я смогла полюбить. Даже не берусь представить, что ты тогда чувствовала, когда я с энтузиазмом рассказывала про свои свиданья с этим парнем. Зато помню, как изменилось твое отношение ко мне. Помню, как недоумевала, почему ты стала холодна со мной. Решила, что возможно этот парень тебе тоже нравится, и ты просто ревнуешь. Я, как оказалось, была права только в одном, ты ревновала. Но не его. Меня. Сейчас я и не вспомню как звали того парня, но ты то точно помнишь, о да. Твоя ревность может сравниться только с твоею любовью. А мстить ты можешь жестоко.

Не знаю уж, как ты устроила ему падение с лестницы, но в том, что это сделала ты, я уже не сомневаюсь. Пока он со сломанной ногой отлеживался в больнице, ты опять повеселела. Все дни напролет мы проводили вместе, ты окружала меня теплом и заботой. Наверное, уже тогда, я понемногу начала осознавать, что время, проведенное с тобой, просто волшебно и несопоставимо с моими банальными до оскомины свиданиями. Возможно, и это ты тоже просчитала. Еще немного склоняя весы моего расположения в твою сторону. Я этого не знаю, да и не хочу знать, если честно.

Следующим твоим шагом стало признание. Нет, не в любви. В ориентации. Теперь-то я понимаю, что если бы после такого «откровения» я оттолкнула тебя, ты бы, скорее всего, сдалась. И сейчас я благодарю всех Богов, что могут меня услышать, за то, что ниспослали мне в тот день толику понимания. Началом же наших «новых» отношений можно считать, как это ни банально, День Всех Влюбленных, 14 февраля. Американская традиция добралась и до нашего убогого городишки, поэтому с утра в школе царил настоящий хаос. Разноцветные «валентинки» и горы импортного шоколада переходили из рук в руки. Каждый хотел поздравить кого-нибудь с этим праздником, неважно возлюбленного, друга, подругу, учителя даже директору досталась пара приятных посланий от воодушевленных общим настроением учеников. Я тоже получила несколько подарков от одноклассников, в этом году я стала общительней, у меня появились друзья. Сама же приготовила лишь одну открытку. Тебе. Но, увидев ворох цветных карточек и море шоколада на твоей парте, так и не решилась отдать ее. Смешно, я еще не понимала своих чувств, но уже не хотела быть для тебя как все. После окончания занятий, когда почти все ученики покинули школу, я ждала тебя в коридоре. Задумчиво рисуя на окне каракули, я не сразу услышала, что кто-то зовет меня. Когда же я повернулась, то увидела, что звала меня не ты, а «мой парень». Он уже неделю как вышел из больницы, но мы до сих пор так и не общались. Я как-то забыла про него, проводя все свое время с тобой. Он улыбнулся и протянул мне открытку. Но прежде, чем я взяла ее, за моей спиной, предвестником апокалипсиса, раздалось вежливое покашливание. Ты стояла позади меня и прожигала взглядом одноклассника. Знаешь, в тот момент я даже немного испугалась за него. Но этот толстокожий идиот так и не понял, что был на волосок от еще одного «несчастного случая». Он еще имел наглость попросить тебя «погулять», пока он поздравит с «нашим праздником свою девчонку». Твой ответ был шикарен, впрочем, как и ты сама. Ты предложила ЕМУ «погулять», пока ТЫ будешь поздравлять любимую подругу. Послать, столь непосредственно, «официального» парня своей подруги могла только ты. Если бы тогда твои слова услышал еще кто-нибудь, моего бедного «ухажера» засмеяла вся мужская половина школы. Эти кретины поголовно считали, что позволить «бабе» командовать — самое страшное унижение. Каждый парень в нашей школе считал себя просто «подарком судьбы», любая девушка, с которой он решил встречаться, должна была, при малейшем его желании, оставить всех своих подруг и любые свои увлечения и думать только о «его величестве». И главное, ни одна девушка не могла позволить себе ТАК разговаривать. Поэтому твое предложение просто перевернуло его мир. Да и мой тоже. Мозаика сложилась. Такая демонстративность твоего поведения гораздо больше сказала мне, нежели любые, самые красивые слова признания. Этим поступком ты предложила мне решать, кто сейчас должен отступить. Признаюсь, я колебалась. По твоим глазам я видела, что ты тоже волнуешься, ожидая мой выбор. А я решала смогу ли дать тебе те чувства, на которые ты рассчитываешь. Что ж, похоже, тогда я приняла верное решение. Я прямо заявила парню, что не желаю больше встречаться с ним. И когда эта «жертва» твоей ревности скрылась за поворотом коридора, я посмотрела на тебя и, безумно волнуясь, потребовала свой «подарок». Ты отлично поняла всю двусмысленность сказанной мной фразы, но не торопилась отвечать. Хитро улыбнувшись, ты попросила меня забрать его самостоятельно. И пока я, хлопая от удивления глазами, пыталась понять, что ты этим хотела сказать, ты неторопливо подошла к окну. Облокотившись на подоконник, вынула из своей сумки маленькую шоколадку и медленно ее развернула. Показав мне мою «валентинку», ты медленно, глядя мне прямо в глаза, поднесла ее к своему рту и аккуратно прихватила зубами. Я стояла и не могла оторвать глаз от твоих губ, обнимавших краешек шоколадки. Она уже начала подтаивать от твоего жаркого дыхания, и маленькая темная капелька лениво поползла из уголка твоих губ на белоснежную кожу подбородка. Завороженная этой картиной, я шагнула тебе на встречу, как мультяшный бандерлог к своему Каа. С трудом оторвав взгляд от столь эротичного зрелища, я посмотрела в твои глаза. Они светились любовью и каким-то первобытным желанием. В них я увидела целую вселенную, центром которой являюсь я. Осознание этого мелкой дрожью прокатилось по моему телу. Ты покорила меня своей почти одержимой любовью. Осажденная твоим желанием, моя крепость пала, я сама вынесла тебе ключ от своего сердца. И я не жалею, что сдалась в твой сумасшедший плен. Мой первый поцелуй был с привкусом шоколада и перца. Сладкий, острый. Как ты. Как и вся последующая жизнь с тобой. Ты собрала по частичкам осколки моей души, уничтоженной предательством, ты показала мне, как жить в мире с собой и с другими людьми, ты научила меня принимать твою сумасшедшую любовь и дарить ее в ответ. И теперь я так же безумно люблю тебя.

Поэтому сегодня я не могу спать. Я пишу тебе свое признание маслом по холсту. Надеюсь, увидев его, ты поймешь, насколько сильно ты привязала меня к себе. Ты сковала меня нежными цепями, что приносят почти болезненное удовольствие. Ты сломала, стерла прежнюю меня, уничтожила, растерзала, развеяла. И, как талантливый художник, на чистом холсте написала новый образ. Теперь ТЫ мой персональный Бог, и я возношу тебе молитвы, я живу ради служения тебе, потому что ты, возродила мою суть, обновила меня, согрела, заласкала, изнежила. Я не могу не любить тебя и никогда не смогу возненавидеть. Ты моя плоть, моя страсть, мой сладкий грех, а я твой мир, твоя жизнь, твое любимое дитя. Я верю, что все это ты увидишь в моем «признании» и простишь меня, за мою слабость.

С рассветом наступит наша 10 годовщина, и я хочу отпраздновать ее с тобой. Поэтому я так хотела закончить работу до наступления утра, чтобы вместе с первыми лучами холодного февральского солнца придти к тебе и вручить свой подарок. Обычно в этот день ты первая будишь меня поцелуем, и снова, как в первый раз, даришь мне свое сердце. Я привыкла быть любимой тобой. Теперь мой черед. Прости, что тебе пришлось ждать так долго, просто я хотела сделать это именно сегодня. Прости меня, но ты ведь знаешь, я такая эгоистка.

Ну, вот и рассвет, я все же успела. Оставлю пока картину здесь, краске нужно просохнуть. А мне пора я иду к тебе.

Мизансцена 4

Где-то недалеко скрипнула дверь, и стал слышен шум льющейся воды. Из студии не было видно, что происходит в соседней комнате, лишь периодически доносились какие-то тихие звуки. Вот что-то глухо хлопнуло, шорох, тихий звон стекла, бульканье. В воздухе вдруг разливается тонкий аромат сладкого красного вина. Снова шаги, какое-то звяканье, словно что-то металлическое соприкоснулось с кафельной плиткой, тихий всплеск воды. Некоторое время ничего не происходит, только слышится чье-то ровное и спокойное дыхание. Вздох, еле слышный шепот «Прости» и короткий стон. Тишина.

В маленькой студии больше не раздается ни звука. Не гудят даже лампы, все они выключены. Холодное февральское солнце, скромно заглядывает в огромные не зашторенные окна. Словно немного освоившись, оно выхватывает из мрака комнаты стоящий посередине мольберт. На уже законченной картине в пустом школьном коридоре, у окна, жарко и в тоже время очень нежно целуются две девушки. Одна из девушек, немного нескладная, с еще заметной подростковой угловатостью и короткими непослушными волосами. Она пылко прижимает к себе темноволосую красавицу с длинными густыми локонами. А та, в ответ, обнимает любимую за плечи, отдаваясь ей со всей страстью. От картины веет теплом, нежностью и любовью. В уголке, вместо подписи автора, расположились строки посвящения и две какие-то даты.* Насмотревшись на полотно, солнце теперь несколько смущенно, освещает пространство вокруг и на полу рядом с мольбертом можно разглядеть старую пожелтевшую газетную вырезку. Клочок газеты пестреет черно-белыми фотографиями под большим траурным заголовком. **

В немного душном помещении студии, среди витающих там ароматов красок и растворителей теперь все явственнее начинает ощущаться сладковато-острый привкус железа.

Занавес

-------------------------------------------

*

«Ты научила меня, как жить с тобой,

Но не объяснила, как жить без тебя»

14.02.1999 — 14.02.2009

** Статья в газете (отрывок)

14.02.2008

«Страшная трагедия в День Всех Влюбленных»

/Сегодня мы лишились одной из талантливейших, женщин нашего города. Профессионал, мировая знаменитость, великолепная женщина и просто хороший человек. Несмотря на блестящую карьеру, она всегда говорила, что семья для нее важнее всего. К сожалению, мы не знаем, кто был ее мужем, она не любила открывать подробности своей личной жизни, тем не менее, мы выражаем этому человеку свои глубокие соболезнования. В этот день на шоссе №.. водитель бензовоза не справился с управлением и врезался в отбойник. От взрыва пострадало несколько десятков машин, есть пострадавшие и погибшие. В их числе и была....../