Детективные истории. Голосование.

участник Y - 2 балла
участник Z - 1 балл

Диадема

Младший помощник полицейского надзирателя Саша Ленточкин был молод, беден и в данный момент жизни очень обижен на судьбу.
Ну ясно, что невнушительного возраста, еле-еле девятнадцать сравнялось, и служит на должности неполных два месяца, но все равно, что за несправедливость! Сегодня, когда он сунулся с утра к своему начальству, Николаю Федотычу, с вопросом, нет ли какого интересного дела, не произошло ли за прошедшую ночь нераскрытых злодейств, что ему ответили? "Да как не произойти, произошло. Из особняка графа Свистунова, который неделю тому назад преставился, прими, Господи, его душу, шкатулка пропала с драгоценностями. Вдова прибежала с утра со слезами и списком: мол, там и каменья, и перстни фамильные, и сорокатысячная диадема, словом, чуть ли не все вдовье наследство. Стояла шкатулка в кабинете на полочке, а с утра и - фьють! и перестала стоять. Сам понимаешь, фамилия это известная, не простого купчишку ограбили, так что весь наш полицейский сыск с самой зари бегает как подорванный".
- Так, значит, и мне дело будет? - обрадовался Саша. Очень уж наскучило ему бумажки писать о расследовании тяжелейших преступлений о пьяном дебоше дворников и краже у мещанки Боборыкиной трех рублей.
Тут-то ему его горькая планида удар и нанесла.
- Да нет, Саша, для тебя у меня дело есть посолиднее, - ответило начальство, а само сидит, в усы усмехается, - перед рассветом поступило к нам заявление от сторожа морга на Новослободской. Труп у него пропал. Мол, привезли ночью, расположил он его, как следовало, медэксперта дожидаться, а под утро глядь, а тела-то и нету. Съезди, разберись, сигнал отработай, сторожу сделай внушение о вреде алкоголизма, а то мне на моем участке сейчас только бродячего трупа и не хватало.
Поэтому на Новослободскую Саша приехал мрачный и настроенный объявить сторожу взыскание за отвлечение серьезных людей от дел разной чепухой.
Сторож Захарченко и правда имел на лице все признаки вчерашнего возлияния, да и речи вел несколько туманно.
- Ну, в общем, того...привезли его, тело, сталбыть, по ночи. По виду вроде как ножевое, кто-то ножиком ему бочину проткнул, и подняли неподалеку от Хитровки, и сам убиенный на вид был как из уголовных, только с форсом одет, рубаха дорогая и сапоги. Тут оно ясно, что дело полицейское, вот я и оставил тело вон там на столике, как есть, в одежде. Сегодня с утра Владимир Савельич должон был приехать и туловище-то посмотреть на предмет медицины. А среди ночи я вдруг слышу - стук-не стук, а потом вроде как бам! Ну, зашел не сразу, сразу как-то забоялся. Подождал, потом заглядываю в холодную - а стол-то и пустой. Нету мертвеца. Убег.
- Пили? - напрямую спросил Ленточкин, вглядываясь в лицо сторожа по всей полицейской науке, строго и внушительно.
- Да как же без этого... - сразу спасовал сторож, - работа-то не сахарная. Не по себе бывает ночью одному.
- Рабочее место покидали? Из помещения выходили?
Сторож так забегал глазами, что Саша сразу понял - выходил. Видимо, за бутылкой отлучался.
- Ладно, - вздохнул младший помощник следователя, - пойдем глянем, что у вас там.
Внутри было холодно, печально, в голову сразу лезли мысли о тщете всего сущего, но Саша по молодости лет сим мыслям не поддался, а внимательно комнату обыскал на предмет следов, хотя какие следы мог оставить труп, ему самому было неясно.
- А это что за дверь? - спросил он сторожа.
- Дак чуланчик. Там хлам разный и вещи нужные.
Ленточкин потянул на себя дверь, которая почему-то не поддавалась. Дернул сильней...
И прямо ему в объятья хладным мешком вывалился искомый убиенный господин, заставив заорать и отскочить к стене с бешено колотящимся сердцем. Сторож отреагировал на находку гораздо спокойнее.
- О, нашелся, - сказал он с умеренным удивлением, - вот славно, не придется рапорт о пропаже писать. Только как он забрался-то сюда? Еще и заперся снаружи?
Сашу тоже очень интересовал этот вопрос.
- Ну-ка, давайте переложим тело на стол, - решил он, - да поглядим, что там у вас за чуланчик такой волшебный, что даже мертвых оживляет.
Они подняли беглого неживого господина с двух сторон, но сторож по причине похмелья и общего потрясения организма оказался настолько неловок, что взялся не за ногу, а за каблук сапога. Сапог, повинуясь законам природы, тут же слетел, и из него вдруг посыпались и весело поскакали по некрашеному полу сверкающие драгоценные камни, пухлые кольца, женские серьги, выскользнула толстая цепь и свернулась у ботинка Ленточкина, как золотая змея.
- Чегой-то? - туповато спросил сторож.
- А это, уважаемый, и есть пропавшее наследство графа Свистунова, - медленно ответил Саша, не веря своему счастью.
Он еще раз огляделся и заметил возле двери чулана одну деталь, которой было здесь совсем не место. На полу, почти не видимая в тени, лежала черная женская перчатка.

Начальство, естественно, осталось Ленточкиным много предовольно, но вскоре вдова графа Свистунова охладила радостные настроения. Самого дорогого украшения, алмазной диадемы, среди возвращенного ей богатства не оказалось.
- Вот же вздорная бабенка. Нет бы спасибо сказать, она тут же крик подняла, что все воры, и ты вор, и сторож Захарченко вор, а пуще всего я вор, вот вскладчину ее диадему в уголке на троих и распилили, - сумрачно проворчал следователь Николай Федотыч, пыхая трубкой для успокоения нервов, - теперь не отвяжется, наверх пойдет. Хотя все тут ясно. И труп наш беглый опознан - Сидор Емельянов по прозвищу Зуб, известный форточник. Видимо, он через окно в особняк проник, кражу совершил, камни и золото в сапог спрятал. Шкатулку да диадему успел куда-то сбыть, а с остальным пошел зачем-то по ночному времени неподалеку от Хитровки. Там его местные хитрованцы и прирезали, чтобы рубашку шелковую снять, да обыскать не успели, полиция спугнула.
- И что ж делать теперь? - спросил Ленточкин, который с выводом своего начальства был согласен только частично, но держал пока свои мысли при себе.
- Искать надо, Саша. По скупщикам краденого, воровским тайникам, людишек спрашивать, не мелькнет ли где диадема эта, в карточной игре или на чьей-то мамзельке. И ты подумай еще хорошенько, может, мысли какие-нибудь в голову придут. Ты у нас, оказывается, везучий, глядишь, и размотаешь этот клубок.
И вот теперь младший помощник Николая Федотыча стоял возле здания театра под названием "Луна" и пытался сообразить, что ему дальше делать.
История с бродячим телом грешника Емельянова не давала ему покоя. Черная женская перчатка, найденная в кладовке - тоже. Она была из мягкой черной лайки, практически без украшений, лишь с тремя пуговицами на запястье, но видно, что вещь весьма недешевая. Разглядев ее как следует, Саша обнаружил на подкладке вышивку с эмблемой ателье Леруа.
В ателье перчатку узнали. И даже дали понять, что особа с такими длинными пальцами и тонким запястьем шила у них несколько пар по особому заказу. А за вытащенную из-за пазухи трешницу (Саша долго мялся и замирал душевно, отдавать деньги не хотелось, последние были) один из курьеров шепнул, что этот заказ не более десяти дней назад он доставлял в известный в этом сезоне театр "Луна". Да-да, тот самый, где недавно прошла премьера скандальной французской пьесы. Да, все ее посмотрели, были в ужасно возмущены, но ходили несколько раз.
Ленточкин поразмыслил какое-то время и пришел к определенным выводам.
Особа, владелица перчатки, скорее всего, актриса. Это раз.
Судя по цене перчаток, либо актриса из главных, прима, которая получает внушительный гонорар, либо красавица на содержании богатого человека. Это два.
Ну, в общем-то, это уже немало. Осталось найти красавицу с тонкими запястьями и длинными пальцами, которой подойдет черная перчатка, хранящаяся у Саши за пазухой, и задать ей пару вопросов.
Воодушевившись, Ленточкин широким шагом вошел в темное и безлюдное по раннему времени фойе театра, беспрепятственно, не встретив ни единого человека, проник в служебные помещения, мельком прочитал чье-то имя на табличке на втором этаже и решительно пихнул первую попавшуюся дверь.
Он увидел просторную, залитую солнцем комнату, в которой стояло зеркало, занимающее полстены. Перед ним на низкой банкетке сидела девушка, одетая в одну нижнюю юбку, и, подняв руки, собирала в высокую прическу черную гриву волос. Ленточкин, опешив, смотрел на тонкую гибкую спину, изящную ложбинку позвоночника, две ямочки на пояснице, красивую шею с тонкими волосками, которые под солнечным светом отливали золотом. Выждав почти полминуты, красавица обернулась, явив стремительно гибнущему помощнику следователя еще более чудное зрелище, тряхнула головой, и тяжелые черные кудри рассыпались по плечам. У нее оказались удивительные, какие-то совершенно кошачьи синие глаза.
- Сударь, а вас стучаться не учили? - спросила она со спокойным удивлением.
Ленточкин выскочил оттуда, как ошпаренный.

Ему пришлось выждать несколько минут в темном коридорчике, чтобы дать даме одеться, прогнать из головы неуместные при расследовании мысли и хоть немножко охладить горящие щеки. Затем Саша вдохнул-выдохнул и решительно постучал в дверь.
- Сударыня! - крикнул он как можно более официальным тоном, но в конце позорно сорвался на фальцет, - разрешите войти, мне необходимо поговорить с вами по государственно важному делу!
Дверь несмело приоткрылась, и оттуда выглянула особа неопределенного возраста и фигуры, в платье горничной, со слезающим на нос чепцом и в очках.
- Обожжите немного, будьте любезны, - проскрежетала она дребезжащим старческим тенорком, - барышня одеваются, очень уж смущены были, - и, обнимая кипу каких-то платьев, попыталась протиснуться мимо Ленточкина вдоль по коридору.
Саша, и сам в крайнем смущении, посторонился, да так неудачно, что толкнул почтенную горничную, она покачнулась и выронила платья ему под ноги. Смешавшись окончательно, бормоча извинения, помощник следователя начал было подбирать ворох одежды, но пожилая дама повела себя странно. Вместо того, чтобы спасать гардероб, она как будто потеряла к нему интерес и довольно быстрым для своего возраста шагом удалялась по узкому коридорчику куда-то в темноту.
- Э... подождите! - растерянно позвал Ленточкин.
Дама не остановилась и не обернулась.
- Эй! - уже совсем невежливо крикнул Саша, вскакивая, и тут наконец фигура в чепце повернула голову, обожгла его уже знакомыми синими глазами и, уже не таясь, припустила к еле виднеющемуся в конце этажа окну.

Ленточкин, задохнувшись от злости на свою глупость, рванул за ней.
Синеглазая дама неслась со всех ног, стуча по доскам каблуками. Рраз - полетели в сторону очки. Два - она сорвала с головы огромный несуразный чепец. Три - засунула руку за пазуху, вытащила что-то и бросила назад, и настигающий ее помощник следователя споткнулся об пачку каких-то тряпок, которые изображали объемистую грудь. Пока он поднимался, пока приходил в себя, поддельная горничная уже домчалась до окна, рывком распахнула раму, вскочила на подоконник, еще раз оглянулась... Взметнулись разметавшиеся черные волны волос, и она спрыгнула со второго этажа куда-то вниз.
Ленточкин домчался до окна спустя мгновенье и увидел, как она быстро перебирается из телеги с сеном, которая стояла под окном, вперед, к лошадям.
Перекрестившись, Саша с громким "Уух!" совершил тот же прыжок, с размаху закопавшись в колючее, пахнущее пылью и солнцем сено, и вынырнул из него как раз, чтобы увидеть, как беглянка стремительно скрывается за поворотом.
Ноги у Ленточки на были длинные, да и на здоровье он не жаловался, но как ни старался, догнать петляющую между прохожих девушку не мог. Она неслась во весь дух, быстро и отчаянно стуча башмаками, кудри летели за ее спиной, платье задралось до колен, кулаки были сжаты, и по всему выходило, что сдаваться без боя прекрасная наяда не собирается.
И только отмахав за ней половину улицы, Саша вдруг вспомнил, что у него в кармане имеется полицейский свисток, и тут же, на бегу, попытался его вытащить. Свисток застрял во внутреннем кармане, Ленточкин дернул раз, второй, и уже в полной ажиотации выдрал вместе с карманом, и засвистел на всю улицу, во всю мочь крикнув: "Держи вора!"
Почтенная публика, до этого с великим удивлением наблюдавшая за забегом двух спортивных людей, тут же определилась в своих симпатиях и антипатиях, зашумела и заволновалась, как роща на ветру. Даму начали толкать плечами, и, когда она уже собиралась нырнуть в один из переулков, какой-то почтенный господин с усами и тросточкой неожиданно по-гимназистски поставил ей подножку.
Синеглазая споткнулась, упала, зашипев от боли в разодранном локте, тут же извернулась и начала было вставать, но подбежавший наконец Ленточкин спикировал на нее, как коршун, схватив за лодыжку. Тут же пребольно получил в лицо второй свободной ногой, рассвирепел окончательно и схватил беглянку за обе руки, распластав по мостовой.
Она выдиралась, как кошка, на которую напала стая собак, яростно, молча, так что Саша, мысленно попросив прощения за свои грехи и пообещав поставить в церкви полупудовую свечку, ударил головой ей прямо в лоб.
Девушка ошарашенно вздрогнула и тут же усмирилась нравом, глядя мимо Ленточкина куда-то в небо. Сзади уже слышались свистки приближающихся городовых, и помощник следователя, откашлявшись, со всей доступной внушительностью произнес:
- Сударыня, у меня к вам есть несколько очень серьезных вопросов.
Актриса театра "Луна" взглянула на него с каким-то удивительным равнодушием, ее голова качнулась набок и она потеряла сознание. Из разжавшегося кулака на грязную мостовую выпала какая-то тонкая лента, похожая на полумесяц, тут же засверкавшая на солнце сотнями искр. Это была пропавшая диадема.

Посмотреть на приму скандально известного театра, французскую красавицу Марию Кастан собрался весь сыскной отдел.
Она сидела на неудобном стуле с идеально прямой спиной, как балерина, смотрела своими невозможными глазищами куда-то поверх голов окружающих и не отвечала ни на один вопрос. На белом лбу уже оформился и отливал всеми оттенками бордово-синего здоровенный синяк.
У Саши Ленточкина красовался точно такой же, и из-за этого он чувствовал с быстроногой преступницей какую-то особую связь. Возле стола Николая Федотыча уже бесновался директор театра "Луна", мсье Дюпонт, потрясая пухлыми кулачками и грозя сыскному управлению в общем и младшему помощнику надзирателя в частности все кары небесные, которые только могли прийти ему на ум. Адвокат, один из самых дорогих в городе, был уже в пути.
Николай Федотыч уже скурил весь дневной запас табака и теперь лишь злобно втягивал воздух через трубку, грызя зубами мундштук.
- Разберемся, - мрачно рокотал он, - и девицу вашу проясним. Явно же виновна. Краденый предмет высокой ценности при себе. Бегство и оказание сопротивления полиции. Отказ давать разъяснения. Доказательств хоть отбавляй!
- Да какие доказательства! - возопил мсье Дюпонт, пытаясь вырвать на голове и так весьма умеренное количество волос, - Ясно же, что диадему Мария получила в подарок от какого-либо из обожателей! У нее толпы поклонников, и многие из них весьма состоятельные люди! Убегала, потому что испугалась! А молчит, потому что не хочет подвергать компрометации влиятельное лицо!
Все вокруг скептически захмыкали, но Ленточкин сразу понял, что версия для адвоката и защиты уже готова.
Постояв, он нерешительно кашлянул. За шумом-гамом его не расслышали, и пришлось кашлянуть еще раз, погромче, а потом и вовсе изобразить тяжелый приступ чахотки. Только тогда на него обратили внимание.
- Мне думается, все было совсем не так, - начал Ленточкин несмело, но потом все же укрепился духом и продолжал более-менее связно, - Я думаю, что за кражей драгоценностей из особняка стояла именно мадемуазель Кастан.
- Что за чушь! - крикнул директор театра, - Кто этот молокосос? Отпустите мою актрису немедленно, у нас вечером спектакль, и все билеты уже проданы!
- Она знала, что известный хитрованский вор Сидор Емельянов совершил кражу из особняка, - с нажимом продолжил Саша, смотря в пол, чтобы не было так боязно, - иначе зачем бы ей было обыскивать тело Зуба в морге, где она потеряла перчатку? Я удивлен силой мадемуазель, моральной и физической, которая не только осмелилась проникнуть в морг в отсутствие сторожа, как-то открыв замок, но и затащила тело в чулан, где, судя по всему, просидела в темноте и тесноте с ним некоторое время, пока Захарченко не убежал за полицией и она не смогла выбраться наружу... конечно, потеря перчатки ее подвела. Все-таки нервы у Марии Кастан оказались не железные, и, видимо, морг она покидала в спешке. Одного я не могу понять, - тут Ленточкин впервые поднял глаза и посмотрел француженке прямо в лицо, - почему она забрала только диадему, а остальное богатство, весьма значительное, оставила там?
Никто не думал, что она ответит. Но мраморная статуя в виде женщины с синяком на лбу вдруг медленно перевела глаза на своего преследователя и спокойным голосом, в котором был слышен мягкий акцент, ответила:
- Я взяла лишь то, что принадлежало мне.
- Простите? - азартно подался вперед начальник сыскного отдела, а мсье Дюпонт издал что-то вроде стона и закрыл лицо рукой.
- Я забрала свое, - повторила девушка, - Я являюсь дочерью графа Свистунова, и диадема - мое наследство.

- Моя мать была французской гувернанткой в доме графа, и, по ее словам, он действительно ее любил. К сожалению, это не помешало ему отослать ее на родину, когда плоды их любви стали слишком явно видны... к чести графа, он выплатил ей достаточно щедрые отступные. Мама родила меня уже в Марселе, где мы прожили пять вполне, как мне казалось в детстве, счастливых лет, до тех пор, пока она не скончалась от легочной болезни. Родственников у матери не оказалось, деньги были прожиты, и мне пришлось испытать все прелести жизни в государственном доме для сирот. К пятнадцати годам я оттуда сбежала.
Мария Кастан говорила легко, как будто даже улыбаясь своим мыслям, и было видно, что прошлое, какое бы оно ни было, не тяготит ее, и в содеянном она ничуть не раскаивается. Сыскной отдел вместе с директором театра слушали ее в полном молчании.
- Я не буду, господа, утомлять вас рассказом, как я прожила еще пару лет, пока не стала актрисой в Париже. К большой удаче для меня, мсье Дюпонт разглядел во мне что-то многообещающее и позвал в свою труппу, которая как раз отправлялась в Россию. Конечно же, я согласилась, потому что мать никогда не скрывала правду о моем происхождении и я почему-то была уверена, что отец будет рад меня увидеть...
Здесь Мария впервые переменила позу, немного ссутулив идеально прямую до этого спину, и Саша Ленточкин вдруг понял, что встреча с отцом была для нее непростым испытанием.
- Да, признаюсь, маленькой я всегда мечтала и представляла себе, что меня примут в новую семью и полюбят, как до этого любила мать. К сожалению, этого не произошло. Граф маму даже не вспомнил. Мне удалось увидеться с ним и даже поговорить несколько минут, но он был очень раздражен... и не настроен признавать каких-либо побочных дочерей, тем более с такой репутацией. В общем, соединения семьи не вышло.
А еще через пару недель я узнала, что графа Свистунова хватил удар. И что после него осталось довольно внушительное наследство, в том числе и шкатулка с драгоценностями. Почему я решила, что заберу себе именно диадему? Потому что мама мне часто о ней рассказывала. Граф, находясь в размягчении чувств, несколько раз показывал ей это украшение и обещал подарить, потому что только такая красавица, как моя мать, достойна носить на голове корону. И я решила, что женщина из нашей семьи ее наденет обязательно, если не она, так я.
Да, у нас были договоренности с форточником Зубом. Не спрашивайте меня, как я на него вышла и что обещала, я вам все равно не отвечу. Диадему он должен был передать мне, себе оставить остальное, но не успел. Жаль, что его жизнь оборвалась так нелепо, под ножом каких-то случайных головорезов, это был очень смелый человек, хоть и злодей, конечно.
Я видела, как его тело подняли городовые и слышала, куда велели его отвезти. Остальное вы знаете.

Мадемуазель Кастан еще раз потерла рукой синяк на лбу, чему-то улыбнулась и более, как с ней ни бились, ничего не пожелала сказать.

Две недели Саша Ленточкин ходил как в воду опущенный. Несомненно, синеглазая красавица была виновна по всем статьям, но то, что она отправится на каторгу (а к тому все дело и шло), царапало его душу, как наждаком по стеклу. Ведь пропадет же, не выдержит, а если и останется жива, то сгинет и красота ее, и талант актерский в сибирских снегах, как камень в ледяной проруби. Так и ходил, и терзался до тех пор, как однажды утром его начальство, Николай Федотыч, не обмолвился мимоходом, набивая свою трубку свежим табаком:
- Александер, а помнишь крестницу-то свою, которая от тебя по улицам с камешками бегала?
- Ну? - вскинулся Саша, потому что помнил это даже слишком хорошо.
- Представляешь, явилась пару дней назад вдова графа Свистунова и отозвала бумагу свою, мол, претензий к мамзель Марии не имеет, имущество ей возвращено, а в остальном бог этой девице судья. Наши шепнули, что некое высокопоставленное лицо заплатило очень даже внушительные деньги, чтобы нашу красавицу из тюрьмы вытащить. Вроде даже и диадему эту выкупило за двойную цену. Говорят, вообще они из страны уехали, в Италию, что ли. Хорошо, наверное, в этой Италии сейчас, не то что у нас - грязь да сырость.
И следователь с наслаждением закурил, заполняя ароматом дорогого табака весь сыскной отдел.

Саша Ленточкин стоял, слушал, смотрел в окно на серую пелену дождя, лужи, мокрых воробьев...
Ему почему-то страстно, до дрожи хотелось в Италию.

ОБРЕТЕНИЕ.

Я невольно обернулся при треске автоматной очереди. Жан Гюстав, огромный темнокожий агент криминальной полиции, только смачно цыкнул сквозь зубы и махнул здоровенной лапищей, вновь привлекая моё внимание. Тело застреленного мужчины уже укладывали на носилки.

- Я думал, город уже очистили от боевиков… - сказал я и снова вскинул фотоаппарат, собираясь сделать хотя бы пару снимков с места расправы.
Как медэксперт я здесь уже всё сказал, а журналистское образование позволило взять на себя ещё одну роль. Тем более, что криминалисты только заглянули, заглушили местную вонь сигаретным дымом и ушли.

- Путчисты, чтоб их. От этого долбанного Босангоа уже не осталось почти ничего. Здесь, в пригороде, боевики почти полтора месяца торчали. Кто не успел отсюда на заброшенный завод сбежать – в фарш. Вот как женщины попадутся… нафотографируешься.

Полицейские, иссиня-чёрные конговцы, выносили изувеченное тело.

- Постойте-ка, - проговорил я, но меня никто не услышал. Майор поднял руку так резко и высоко, что открылось тёмное пятно пота под мышкой на серой форме - и люди с носилками остановились. – Думаете, его замучили боевики?

- Этот – легко отделался.

Прося подождать, я указал на носилки и ткнул пальцем в пол, заваленный разломанной мебелью и залитый кровью. Конговцы подчинились с неудовольствием, но я откинул простыню и указал на тело.

- Но как же… Вот рана от выстрела, свежая. Порох на одежде и опалённая ткань. Выстрел в упор, почти моментальная смерть. Но смотрите на эти раны. Они нанесены намного раньше. Сморите, на руках, ногах, икрах. Словно срезанные куски мяса. Но некоторые затянулись плёнкой, а вот здесь – свежий фибринозный налёт. – Я чуть приподнял грязную и жёсткую штанину шортов и указал на внутреннюю часть бедра. - Видите? Тоже срезано. А бедренная артерия – не задета, иначе он бы…

- Сдох минуты за две, ясно. Я разбираюсь. И что?

- Я хочу сказать, что эти раны – до выстрела - наносились долго. Возможно, месяц.

- Кто-то пытал месяц этого мужика?

- Боевики?

Жан цинично расхохотался и отмахнулся. Темнокожие носильщики переглянулись, недобро зыркнули на нас.

- Но над этим мужчиной методично и со знанием дела измывались больше месяца…

- Заканчивай. Ещё и маньяка-психопата пришьёшь? Да здесь полная клоака, и этих :бип: – вон, целая банда.

- Рядом – миротворческая база. Ведь он может быть оттуда. Или прийти туда, понимаете?

Жан закатил глаза так, что в глазницах остались только покрытые красными капиллярами белки. На лоснящемся тёмном лице выглядело это жутковато.

- Думаешь, я найду что-то здесь теперь? Всё затоптано и :бип: к чертям.

- Погодите, а это что? – я наставил объектив на грязную стену, наполовину задёрнутую серой шторой. Из-за неё выглядывал рисунок - искорёженное в агонии тело. Я откинул полотнище – и перед нами предстал набросок вполне знакомого шедевра. Иисус отнекивался от рода людского, не заслуживающего прощения, а святой Варфоломей держал собственную кожу, содранную с него при жизни.

- И что это? – Жан равнодушно пожал плечами, давая отмашку, чтобы уносили тело.

- Микеланджело. «Страшный суд». Только исполнено так себе, – раздалось со стороны дверей. Я обернулся – и стёкла очков на лице вошедшего отрекошетили солнечный блик. Он был похож на задорное подмигивание. Что казалось диким и неуместным в этой жаре и зловонии.

Когда-то мы учились с Мишелем Бизье в институте журналистики. Теперь он работал по профессии, но о живописи помнил намного больше меня, закопавшегося в медицине.

- Очень познавательно. Маньяк был художником? Боевиков-то я исключаю, само собой.

- Краска совсем свежая и, возможно, рисовал убитый. Желал что-то сказать.

- Жизнь – :бип:.

Мишель сделал снимок от порога, дальше ему преградил дорогу скала-майор.

- Всё, выходим. У меня ещё дел по горло. И гора таких же трупов.

Выдавливая нас за порог, Жан отшвырнул ботинком газовую электроплитку. Сковородка, пришкварившаяся к горелке, закрутилась на месте, провожая нас неприятным металлическим уханьем…

***
Вернулся я в этот дом уже на следующий день. На улице сгущались сумерки, и чёрные маслянистые тени ползли по неказистым улочкам пригорода, как мазут.

Я толкнул дверь кончиками пальцев и заглянул внутрь низкого дома. Оранжевые полосы лежали на стенах и деревянном полу. Предметы казались резкими и контрастными, словно их приподняли собственные тени. Пахло краской, кровью и затхлостью.

Дверь скрипнула словно нехотя, пыльно… и замерла внезапно. Я среагировал до того, как на меня обрушился стул. Сгруппировался, подставив плечо, – и боль пронзила до пяток. Одна ножка стула отскочила и брякнулась об пол, левая рука онемела, но я уже разворачивался и вынимал нож. Выпад. И я попал в захват, чуть не переломивший кисть. Меня развернули, притиснули к стене. Я напряг пресс и двинул лбом в лицо противника так, что у самого искры из глаз посыпались. Я мотнул головой, ослеплённый и одуревший от адреналина, но из клинча выйти удалось. Противник выбил нож и оттолкнул меня в комнату, а сам метнулся на улицу, в черно-оранжевые полосы глиняных переулков.

Тряхнув рукой, я осел на пол и попытался нащупать нож. Наткнулся на другой предмет – очки. Металлическая дужка оказалась погнутой – результат моего «бычка».

Это был он - убийца. Пришёл обратно, чтобы припомнить былое, как они обычно делают.

Дьявол… Как же так…

Я посмотрел на очки. И упёрся лбом в стену. Потом провёл по ней рукой. Микеланджело рисовал «Страшный суд» несколько лет и при этом не выходил из Сикстинской капеллы. Спускался со строительных лесов и брал еду на месяц с собой, наверх. Рисовал до тех пор, пока одежда не истлевала на нем, а сапоги не приходилось снимать вместе с кожей ног. Он не мог оторваться от работы. Запер себя со своим любимым детищем один на один и не собирался выходить, пока не доведёт дело до конца…

Что ж… наверное и мне придётся быть принципиальным до финала. Больше нечего рассматривать здесь – мне просто надо взглянуть в лицо одному человеку.

***
Но на следующее утро я не смог увидеть Мишеля Бизье. Не появилось вестей о нём и через два дня ожидания. Он пропал бесследно.

На третий день я столкнулся с Жаном Гюставом возле контрольно-пропускного пункта. Серая форма обтягивала его огромную фигуру, и белая эмблема на голубом берете, изображающая планету, сияла ярче полуденного солнца. Он стоял с другим майором возле внедорожника. На приветствие он не улыбнулся, кивнул только.

Его товарищ оказался разговорчивее:

- Вы, кстати, поосторожней, тем более с фотоаппаратом. Здесь за это голову могут оторвать. А то даже и не местные. Двенадцать трупов нашли возле миротворческой базы. Кто-то из наших порезвился. В это время спокойно можно затереть дельце под всеобщую грязь.

Жан промолчал, но, заводя двигатель, всё-таки буркнул:

- В госпиталь загляни. Там приятель твой. Вчера видел. Подстрелили при переговорах с путчистами.

- Вот и всё-то ты успеваешь. Не было тебя месяц, уж не знали, что и делать! – короткий смех второго мужчины потонул в реве двигателя. – Давай. С Богом. Хотя в Боге ты разуверился давно.

Я стоял под палящим солнцем, смотря, как жаркое марево поднимается над крышей отъезжающей машины.

Я обнаружил Мишеля Бизье в душной палате, где напольный вентилятор едва шевелил воздух, но совсем не разгонял жару.

Он состроил страдальческую гримасу:

- Ааааа, привет! Вот видишь как, а… Плохо вижу без очков. А линзы здесь не дают.

- Где же очки? – вдруг в жаркой комнате мне стало холодно от своих слов.

- Да перед тем, как подстрелили меня, я, как лопух, попёрся в тот дом, ну, помнишь, где художник… И наткнулся на кого-то...

- Постой-ка… Ты говоришь, что это ты тогда был в доме, так?

Он секунду смотрел на меня, щурясь. Потом разразился хохотом и сразу застонал.

- Так это я с тобой..? Ну, с тем кретином, который и с ножом-то обращаться не умеет, а полез…

Я молчал. Он казался искренним, но дурацкая весёлость всё равно выглядела фальшивой.

- Ладно, чего уставился? – он посерьёзнел, а голос ослаб. - А что я, по-твоему, должен был делать? Там мародёров – больше, чем мух. Думал, ты один из них. Некогда было смотреть.

- Зачем ты вообще был там?

- Ой, дружище, я ж корреспондент. Ну, ей-богу! Как выперли меня оттуда, мне прям покоя не давало… а то в этой дыре художников – пруд пруди. Кстати, посмотри и ты. Это любопытно, знаешь ли…

***
Выбивая очередной пропуск и возясь с формальностями, я опасался, что в дом «художника» я попаду только к вечеру. Но удача была на моей стороне. В этот раз в окна активно светило солнце, разливая благодать по заброшенной юдоли смерти и страданий. Я прошёл вдоль стен и, наконец, увидел то, о чём говорил Мишель. Сдернул замусоленное покрывало и обнаружил ещё одну картину.

Закат, в отдалении – едва заметный силуэт храма. Двое крестьян – мужчина и женщина - на вспаханном поле на миг бросили работу и, стоя лицами друг к другу, склонили головы и слушали вечерний колокольный звон.

«Это Жан Милле. «Анжелюс», - слова Мишеля лились в тишине моих мыслей, как благовест над закатным полем. Голос слабел, но сила воли позволяла Мишелю говорить даже на краю потери сознания. – Крестьянская семейная пара молится на вечерней заре и как будто склонилась над стоящей между ними корзиной с картошкой. Вроде, все понятно. А вот Сальвадор Дали в своё время посчитал, что в этой картине какая-то тайна. Он попросил администрацию Лувра сделать рентгенограмму картины, и обнаружилось, что раньше, на месте картошки, был написан мёртвый ребёнок. Это были похороны».

- Только здесь исполнено так себе…

Я достал телефон и одеревеневшим пальцем защелкал по цифрам, набирая номер Жана Гюстава.

«…нафотографируешься…»
«…я в ранах разбираюсь…»
«…разуверился в боге…»

- Да? – раздалось в трубке.
- Вы знаете, где я? - голос мой осип.
- Картинки разглядываешь?
- Да. Приезжайте, поглядим вместе.
Он прервал звонок.

Я проследил взглядом по веренице лиц: святой Варфоломей, держащий свою кожу, пара крестьян в поле. Внизу должна была стоять злополучная корзина. Но её – не было. Она стояла чуть в стороне. На полу. Настоящая. Доверху набитая камнями.

Я подошёл ближе и опустился на одно колено. Пошарил по полу рядом с корзиной и обнаружил тонкую нить расщелины, абсолютно незаметную. Но я знал, что надо искать – поэтому – искал.

***
Уже потом, когда вечером прощался с Жаном Гюставом, я всё силился припомнить, что же мне въелось в разум сильнее всего.

Распахнутые, тёмные, как агат, глаза юной девушки, что отпрянула, не встретив отца.

Или что? Неужели те кусочки жареного мяса, что всё ещё оставались на тарелке? Наверняка дорог был каждый грамм: девушка знала, что съестных припасов мало, но не подозревала, что отец почти месяц не выходил из дома, чтобы не привлечь внимания изуверов-боевиков.

Или всё-таки лицо Жана Гюстава, который, не дождавшись подкрепления и необходимого оборудования, а только поверив моим словам, выворотил глухую, покрытую толстой изоляцией дверь тайного подвала. И его немигающие глаза, когда он смотрел на яркие стены, расписанные сотней золотистых ангелов. В их несовершенном исполнении он, возможно, и не видел бога, но точно видел руку человеческую, твёрдую в искреннем уверении: ты не одна!

Звезда Тьмы

Ночь. Самое тёмное время суток. Время, когда всё погружается во тьму. Не только улицы городов, но и людские души становятся "тёмными". Именно во тьме часто случаются ужасные вещи.
В такое мрачное время суток молодая актриса возвращалась домой. Было немного глупо с её стороны бродить ночью совсем одной, но делать было нечего, ведь её личный водитель не приехал за ней, а деньги с собой она не взяла. Благо студия была недалеко от её дома. Девушка свернула в один переулок. Она знала, что бродить по таким улицам в тёмное время опасно, но всё же решила пойти здесь. Не потому, что она была смелой. Просто на улицах, хорошо освещённых светом фонарей, её можно было легко узнать.
В переулке света практически не было. Лишь пара фонарей освещали улицу тусклым светом. Один из фонарей погас. Это было обычное явление для этого переулка. На этой улице людей не было, поэтому девушка не сильно беспокоилась за свою безопасность. А зря. По пятам за девушкой следовал мужчина.
Поначалу он не подходил к актрисе слишком близко, чтобы та его не заметила.
Но когда один фонарь погас, мужчина подкрался к девушке и перерезал ей горло. Девушка упала на землю, истекая кровью. Мужчина же, просто пошёл дальше, что было странно.
-Прошлой ночью погибла молодая актриса, Катрин Мелиас, - произнесла ведущая новостей, - тело девушки было найдено утром в одном из переулков города. У жертвы было перерезано горло. Есть предположения, что она была убита серийным убийцей "Звездой Тьмы", который нападает только на актёров...
Экран телевизора погас. Мужчина положил пульт от телевизора на стол.
-Что я и говорил, - сказал он, - ещё одно убийство.
-Ага. Правда я не могу серьёзно воспринимать убийцу с таким прозвищем, - произнёс полицейский Александр Саринский, - нам нужно отправиться в тот переулок.
-Да. Горшин уже поехал туда.
-Тогда и нам пора, - Александр поднялся со стула и вышел из кабинета. Второй мужчина, имя которого Степан Канский, последовал за ним.
Спустя два часа они прибыли на место преступления. Здесь собралось много людей, пришедших на что-то посмотреть. Денис Горшин пытался найти хоть что-то кроме лужи крови на асфальте.
-Как успехи? - спросил Саринский у Горшина и пожал ему руку.
-Ничего интересного, - ответил Горшин. Он пожал руку Канскому.
-Скажи, если найдёшь чего, - попросил Канский.
Пока Горшин искал улики, Канский пытался узнать что-нибудь у местных жителей.
Местные узнали об этом инциденте из новостей, как впрочем и все. Тело актрисы не было найдено, что было странно.
Горшин же нашёл кое-что интересное. На стене дома, рядом с которым произошло убийство была странная надпись: "может ли фальшивка умереть смертью оригинала?"
Вечером полицейские вернулись в участок.
-Не могу понять, как связаны эта фраза и убийство. И связаны ли они вообще? Или фраза связана с причиной убийства? Или с тем, что тело убитой не нашли? - думал Канский, - или всё вместе?
-Может она как-то связана с какой-то тайно актрисы? - предположил Саринский, - или нас просто пытаются запутать?
-"Может ли фальшивка умереть..." - произнёс Канский, - может ли быть такое, что Катрин жива? Или нужно перестроить фразу, чтобы её понять?
-Не исключено. Но если фраза означает то, актриса жива, сразу становится ясно, что убили не Мелиас, а кого-то другого. Да и мне кажется, что её убийца не Звезда Тьмы, ведь раньше он ничего не оставлял, а тут вдруг это...
-Логично. А если вспомнить утренние новости, то вообще отправлял что-то в студию? Почему ведущая новостей узнала об убийстве раньше нас?
-И правда. Кстати, у погибшей есть родственники в городе?
-Уже нет. Её сестра недавно улетела в Англию.
-Понятно. Но в студию стоит наведаться.
На следующий день Канский и Саринский приехали в телестудию, где записывалась программа новостей. Они нашли ту телеведущую и попросили её ответить на несколько вопросов.
-Откуда у вас информация о смерти Катрин Мелиас?
-Позапрошлым вечером её принёс в студию странный мужчина. Никто не смог увидеть его лица. Он и принёс тот текст. Сначала я отказалась его читать, но затем он начал угрожать мне убийством моей семьи.
-Понятно. А вы можете дать нам этот текст?
-Да, сейчас принесу, - женщина отправилась за текстом.
С тех пор прошла неделя, но новых зацепок было мало. Саринского серьёзно ранили. Похоже, это сделал убийца Катрин, ведь рядом с мужчиной была не менее странная надпись: "Если подойди к краю бездны, то можно упасть". Саринского вовремя доставили в больницу, поэтому он жив.
Канский продолжал изучать текст новостей, вчитываясь в каждое слово.В дверь кабинета постучали.
-Войдите, - сказал Канский. В кабинет вошли девушка, очень похожая на Катрин и муж погибшей, - чем могу помочь?
-Я старшая сестра Катрин, Корделия Сэрнест. Я вернулась из Англии, как только узнала, что моя сестра мертва.
-Понятно. Могу я задать вам пару вопросов?
-Конечно, - согласились родственники.
-Итак, как давно Катрин стала актрисой?
-Около пяти лет тому назад.
-У неё были проблемы на работе? Или может соперники?
-Работа актрисы сама по себе проблема. Но Катрин нравилась эта работа. Конечно, без соперников тут не обойдётся, но сестра старалась не наживать себе врагов.
-Были ли такие люди, которым Катрин не нравилась как актриса?
-Конечно такие были, но в последнее время их стало больше...
-Понятно. Знаете, тело вашей сестры не было найдено. На месте преступления была лишь кровь, но на этом всё.
Родственники выглядели очень удивлёнными.
-Это...лишь моё предположение, - произнесла Корделия, - но я думаю, что её убийца не Звезда Тьмы. Он не прятал тела своих жертв, да и не оставлял каких-либо надписей...
-Простите, но про какую надпись вы говорите?
-А ну... мне про неё рассказали местные.
"Врёт. Местные не знают об этом" - подумал Канский, а вслух сказал, - а вы можете назвать эту фразу?
-Это было что-то вроде: " Может ли оригинал умереть фальшивой смертью..."
-Вы знаете...Никакой надписи не было, - совран Канский.
-Как? Я точно помню! Она была там!
-Вы ошиблись.
-Да, вы правы, - быстро ответила девушка.
"Точно врёт," - подумал Канский.
В кабинет заглянул Горшин.
-Можно тебя на минуту, - обратился он к Канскому.
-Иду, - Канский вышел из кабинета.
Спустя минуту, мужчины вошли в кабинет.
-Пришли результата анализа крови с места преступления, - начал Канский, - дело в том, что кровь смешали с чем-то вроде краски. И знаете, теперь я уверен, что никакого убийства не было. Так ведь, госпожа Катрин? Или Звезда Тьмы вас больше устроит?
-Как ты догадался? - строго спросила актриса.
-Вы сами раскрыли все карты, с помощью той фразы. Я всё думал, что с ней делать, но вы повернули фразу так, что всё стало проще некуда. У меня была догадка, что вы живы, но придя сюда, вы подтвердили её и совершили глупый поступок. Вы хорошая актриса, но у вас было много соперников, от которых позже вы стали избавляться. Чтобы подозрения не пали на вас, вы и себя "убили" и отправили информацию в студию. Ваш муж совершал убийства, а вы их планировали. Да и к тому же, вы напали на одного из полицейских, оставив рядом не менее странную надпись. Я прав?
-Да. Но тот мужик сам виноват. Он был близко к разгадке и стал для нас помехой, но кто знал,что он выживет... Вы тоже стали для нас помехой, поэтому мы и пришли сюда, - девушка бросилась на Канского с ножом, но тот уклонился от её удара и схватил актрису за руку. Он забрал у неё нож.
Катрин и её муж были арестованы в этот же день. Убийства актёров прекратились, а Саринский через какое-то время вернулся к работе.

Так дело о Звезде Тьмы было закрыто.

Нос

Воскресенье. Провинция Кёнсан-Намдо.
Тэхён каждый год приезжал к матери на годовщину смерти отца. Перед отъездом они включали старые видео поп-группы старшего брата Сухёна. Мать с улыбкой говорила: «Красивый, весь в отца».
Отец умер двадцать лет назад от тромбоэмболии. Тэхёну тогда было пять, а Сухёну одиннадцать.
- Брат писал тебе? – спросил Тэхён.
- Конечно, вот…
Мать открыла электронную почту и наверняка в сотый раз прочитала текст из банальных фраз о том, что все хорошо.
Подобные письма Тэхёну показывали и другие старики. Анонимный информатор обвинил крупнейшую в шоу-бизнесе корпорацию «YК» в исчезновении людей, и полиция инициировала расследование. Тэхён, работая полицейским под прикрытием, устроился в «YК» год назад.

Мать встала, и ее лицо исказилось от боли. Потирая больную поясницу, она начала складывать закуски для Тэхёна.
- Тебе трудно одной, почему отказываешься переехать в Сеул?
- С тобой будет легче? Ты все время на работе. Да и Сухён может вернуться в любой момент. В пустой дом придет? Нет, не могу я.

Сухёна они не видели уже пять лет. Агентство сообщило, что молчание брата связано с участием в проекте «YК», и договор о неразглашении обязывает его жить в Бразилии без общения с родными.

Корпорация «YК», диктуя моду на лица, владела крупнейшей сетью клиник пластической хирургии. О личности Президента ходило много слухов. Говорили, что он неоднократно подвергался нападению и попадал в ДТП, но всегда оставался невредим. Его считали инопланетянином, способным к регенерации.

***
Понедельник. Сеул, Собор Мёндон.
Шеф ждал на скамье для прихожан и был явно не в духе.
- Мотивы? Ты столько времени носишь дорогие костюмы за счет страны, и у тебя до сих пор нет версий?!
- Деньги.
- Просто деньги? Тогда почему нет ни одного заявления о розыске?
Техён передал шефу бумажный пакет:
- Те, кого мы считаем пропавшими, участвовали в бразильском проекте «YK». Родителей у них либо нет, либо они провинциалы и думают, что смущают детей. К тому же, они получают электронные письма и небольшие выплаты. Здесь клипы, датированные разными годами, но сняты они с разницей в неделю. В отчете сказано, что у солиста небольшой отек после ринопластики. Отечность наблюдается во всех клипах, что позволяет… Да, самое главное, все пропавшие делали ринопластику.

- И что мы предъявим? Нос? Какая связь между носом, деньгами и исчезновением людей?
- Думаю, прямая. Деньги пропавших хранятся на счете корпорации. Прибавьте туда доход от рекламы и видео, снятых за неделю, но используемых годами.

***
Вторник. Бразилия.
Долгий перелет и два часа в кузове пикапа до виллы «Эль Параисо». Заброшенная ферма вместо райского места - перекопанное поле с земляными буграми и почерневшими деревянными постройками. Из-за жары и туч насекомых обратный путь до аэропорта в Сан-Паулу показался вдвое длиннее. Во время полета Тэхёну снилось, как шеф, багровея лицом, требовал ответа:
- Мотивы?! Каковы мотивы преступления?!

***
Сегодня Тэхёна переводят в PR-отдел, сердце «YK». Каждое утро здесь начинается с приветствия Президента. Сотрудники выстраиваются и образуют коридор, по которому шествует Президент, окруженный телохранителями. Его лицо напоминает маску, но маску идеальных пропорций: маленький нос, двойные веки, большие глаза и выразительные скулы. Впечатление портит хромота на правую ногу, из-за чего Президент вынужден опираться на трость.

По окончании дня – вечеринка по случаю повышения Тэхёна. Соджу снова развязало коллегам язык и желание сплетничать о Президенте.

***

Понедельник. Собор Мёндон.
- Мотивы?
Сорваться на крик шефу мешало место, в котором они находились.
- Вы верите в инопланетян?
После повисшей паузы шеф все же рыкнул:
- Пойди, проспись! Несет, как…

***
Наутро Тэхён разбирал в PR-отделе архив личных дел. В каждом присутствовала отметка о ринопластике, состоянии здоровья и… инструментах. Инструменты – это болевые точки для управления. Чаще всего применялись вымышленные трудности родных, на решение которых срочно требовались немалые деньги. Тэхён нашел дело Сухёна. Буква «Б» в правом верхнем углу означала: «в Бразилии». В гемотесте исследования ДНК -генетическая предрасположенность к тромбозу… Край страницы с графой «инструменты» замялся и Тэхён не смог разобрать потертые слова.
- Что здесь написано? – спросил он у менеджера.
- Оплата… - менеджер надел очки. - Оплата обучения, младший брат.
- Эй! Отдыхать будешь на том свете! – Оклик оторвал Тэхёна от раздумий. – Заполни это.

Новое дело с белой глянцевой обложкой, буква «Б» отсутствует. На фото – бледное лицо красивого молодого человека, на следующий вторник назначена ринопластика. Тэхен просмотрел результаты анализов:
- Здесь указано «анемия и генетическая предрасположенность к тромбозам»!
- В любом случае, всем пишут «противопоказаний нет».
- А если…
- Мы уже отсняли эту звезду во всех ракурсах, хватит лет на пять в случае «если», и это с запасом. - Менеджер улыбнулся. - Публика обычно забывчива.
- Не понимаю, зачем всем менять нос?
- Тебя просили понимать? Распоряжение Президента касается всех. - Менеджер сделал ударение на слове «всех» и указал на свой нос. - И если хочешь подняться по карьерной лестнице, то придется расстаться с этим.

***
Из центра сообщили, что разрешение на арест получено и Президента возьмут в воскресенье в полдень. Тэхёну нужно через пункт управления блокировать стальные двери между этажами, лифты и выход на вертолетную площадку.

В воскресенье все произошло быстро, и, услышав по рации команду к завершению, Тэхён бегом бросился к выходу. Президента усадили в полицейскую машину.
- Стойте!!! – Тэхён хотел получить ответ лишь на один вопрос. - Скажите, где они?! Где Сухён?!
Лицо Президента изменилось до неузнаваемости – клочки искусственной кожи вместе с муляжом носа свисали набок, обнажая багровое сплетение шрамов и две черные дыры, через которые с шумом вырывалось дыхание. Так это действительно была маска…
Президент криво усмехнулся, отчего кожа вокруг губ сморщились, как кожура вялого яблока, и ответил:
- Все, согласно договору, в Бразилии.