Мир в рифме - стихи о жизни, о любви, о главном Страница 8

Гудвин

Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
— Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Николай Гумилев

Гудвин

Крылья

Гудвин

«Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у неё – наша задача» И.В. Мичурин

И небеса то в радости, то в горе,
И синь озёр, и водопадов пенье,
И тень лесов, шумящих словно море,
Степей с лугами пышное цветенье-
Всё это нам подарено природой,
А мы её последнее созданье.
Но по труду доставшие свободу
Мы для природы стали наказаньем.

Где мы прошли, то после нас пустыня
Куда пришли, там скоро непорядок
Горят леса, который год в России,
Лесов тропических снижается остаток.
И в океане острова плодятся-
Проклятый пластик радостно сверкает.
А дети нездоровые родятся,
Как старики, от рака умирают.

Идём в прогресс, оставив совесть в прошлом,
А в настоящее нисколько не вникаем.
Мы научились разбираться в сложном,
Зато в простом, ошибки совершаем.
О будущем нет мыслей и в помине,
Сочувствие у нас теперь не в моде
Мы винтики в чудовищной машине,
Что в равнодушном выросла народе.

Среди живого только мы способны,
Восстав из пепла, всё потом разрушить,
Как в войнах убивать себе подобных
И стон несчастных с упоеньем слушать.
Среди живого только мы умеем,
Карьерный путь к достатку пролагая
По головам идти всех не жалея
О добродетели легенды сочиняя.

Забыв преданья старины глубокой
О совести, о чести и о вере,
С чего-то взяли: на Земле - Мы Боги,
Хотя на деле для неё мы - звери.

Павел Савилов

Гудвин

Поросята

Весной поросята ходили гулять.
Счастливей не знал я семьи.
«Хрю-хрю», — говорила довольная мать,
А детки визжали: «И-и!»

Но самый визгливый из всех поросят
Сказал им: «О, братья мои!
Все взрослые свиньи «хрю-хрю» говорят,
Довольно визжать вам «и-и»!

Послушайте, братья, как я говорю.
Чем хуже я взрослой свиньи?»
Бедняжка! Он думал, что скажет «хрю-хрю»,
Но жалобно взвизгнул: «И-и!»

С тех пор перестали малютки играть,
Не рылись в грязи и в пыли.
И все оттого, что не смели визжать,
А хрюкать они не могли!

* * *

Мой мальчик! Тебе эту песню дарю.
Рассчитывай силы свои.
И, если сказать не умеешь «хрю-хрю», —
Визжи, не стесняясь: «И-и!»

Самуил Маршак

Домовой_ · Сообщение отредактировано в 14:56 19.02.25

хороший переводчик
один из лучших

и поэт тоже хороший

Гудвин

Этот день

Хочу выделить в жизни этот день.
Он как все: серый и рваный.
Но пусть на мгновенье в моей суете
Он будет самым желанным.

И все что в нем было – простое оно –
Будет солнечным и искристым.
С утра на работу. Вечер – кино.
Эх, радость бурлящей жизни.

Кофе пью. Горький чай. Воды хлебну.
Вам банально? А мне – приятно.
Пусть сегодня мой день развеет тоску,
Что копилась годами масштабно…

Он как все этот день, самый простой.
Встал. Умылся. Иду по улице.
Но мой шаг сегодня самый большой
На широкой (с прохожими) улице.

И смотрю на небо – большое оно.
Нет, постойте. Оно громадное!
На распашку взъерошу свое пальто.
Сброшу его! С плеч долой!
Эх, творится со мной непонятное…

Вернусь домой. Сяду за стол.
Чистый лист. Заточу карандаш.
Нарисую на белом без рамы окно,
А на ветке ютится грач.

Да, художник, увы, из меня никакой.
Грач не грач, не ворон, не галка.
И окно не окно, квадрат не квадрат.
Халтура одна невнятная…

Хочу выделить в жизни этот день.
Он как все – обыденно прост.
Но сегодня! Сегодня я был выше всех.
И отмечу – это не в рост.

Лина Вардаева

Гудвин

Сказка о студенте и старике

Неизвестно, в какой стране это было,
Никому не известно, в какие века,
Шел парнишка-студент, напевая слегка,
То ли к другу спешил он, а то ли к милой,

Был богат он сегодня, как целый банк!
Ведь на дне кошелька у него звенело
Одиноко, походке веселой в такт,
Может, медная лира, а может, франк,
А быть может, динара — не в этом дело.

Вечер шарфом тумана окутал зданья,
Брызнул холодом дождик за воротник.
Вдруг у храма, в цветистых лохмотьях старик
Протянул к нему руку за подаяньем.

Был худей он, чем посох его, казалось;
Сыпал дождь на рванье и пустую суму.
Сердце парня тоскливо и остро сжалось.
— Вот, — сказал он и отдал монету ему.

Нищий в желтой ладони зажал монету
И сказал, словно тополь прошелестел;
— Ничего в кошельке твоем больше нету,
Ты мне отдал последнее, что имел.

Знаю все. И за добрую душу в награду
Я исполню желанье твое одно.
Удивляться, мой мальчик, сейчас не надо.
Так чему твое сердце особенно радо?
Говори же, а то уж совсем темно.

Вот чудак! Ну какое еще желанье?
Впрочем, ладно, посмотрим. Согласен… пусть…
— Я хотел бы все мысли на расстоянье
У любого, кто встретится, знать наизусть!

— Чтобы дерева стройность любить на земле,
Не смотри на извивы корней под землей.
О, наивный!.. — Старик покачал головой
И, вздохнув, растворился в вечерней мгле.

Дождь прошел. Замигали в листве фонари,
Одиноко плывет посреди пруда
Шляпа месяца. Лаком блестит вода.
Парень сел на скамейку и закурил.

А забавный старик! И хитер ты, друг!
Вон в окошке, наверное, муж и жена.
Кто ответит, что думают он и она?
Рассмеялся студент. Рассмеялся и вдруг…

Муж сказал: — Дорогая, на службе у нас
Масса дел. Может, завтра я задержусь.-
И подумал: «К Люси забегу на час,
Поцелую и чуточку поднапьюсь».

У жены же мелькнуло; «Трудись, чудак,
Так и буду я в кухне корпеть над огнем.
У меня есть подружечка как-никак.
Мы отлично с ней знаем, куда пойдем».

И ответила громко: — Ужасно жаль!
Я ведь завтра хотела с тобой как раз
Твоей маме купить на базаре шаль.
Ну, да нечего делать. Не в этот раз…

Отвернулся студент. Вон напротив дом,
Там невестка над свекором-стариком,
То лекарство больному подаст, то чай,
Все заботится трогательно о нем.

— Вот вам грелочка, папа! — А про себя;
«Хоть бы шел поскорее ты к праотцам!» —
Может, плохо вам, папа? — А про себя;
«Вся квартира тогда бы досталась нам».

Парень грустно вздохнул. Посмотрел на бульвар.
Вон влюбленные скрылись под сень платана,
Он сказал: — Океан, как планета, стар,
Представляешь: аквариум формой в шар.
Ты слыхала про жизнь на дне океана?

Сам подумал, погладив девичью прядь;
«Хороша, но наивна и диковата.
Что мне делать: отважно поцеловать?
Или, может быть, чуточку рановато?»

А она: «И далась ему глубь морей!
Ну при чем тут морские ежи, признаться?
Впрочем, так: если вдруг начнет целоваться —
Рассержусь и сначала скажу: не смей!

Ведь нельзя же все просто, как дважды два.
Славный парень, но робкий такой и странный".
И воскликнула: — Умная голова!
Обожаю слушать про океаны!

Мимо шли два приятеля. Первый сказал:
— Дай взаймы до среды. Я надежный малый. -
А второй: — Сам без денег, а то бы дал. -
И подумал: «Еще не отдашь, пожалуй!»

Встал студент и пошел, спотыкаясь во мгле,
А в ушах будто звон или ветра вой:
«Чтобы дерева стройность любить на земле,
Не смотри на извивы корней под землей».

Но ведь люди не злы! Это ж так… пока!
Он окончится, этот двойной базар.
Шел студент, он спешил, он искал старика,
Чтоб отдать, чтоб вернуть свой ненужный дар.

И дорогами шел он и без дорог,
Сквозь леса и селенья по всей земле,
И при солнце искал, и при синей мгле,
Но нигде отыскать старика не мог.

Бормотал среди улиц и площадей:
— Я найду тебя, старец, любой ценой! -
Улыбался при виде правдивых людей
И страдал, повстречавшись с двойной душой.

Мчат года, а быть может, прошли века,
Но все так же твердит он: — Най-ду… най-ду-у-у…
Старика же все нет, не найти старика!
Только эхо чуть слышно в ответ: — Ау-у-у…

И когда вдруг в лесу, на крутом берегу,
Этот звук отдаленный до вас дойдет,
Вы поймете, что значит это «Ау»!..
Почему так страдает парнишка тот.

В нем звучит: «Лицемеры, пожалуйста, не хитрите!
К добрым душам, мерзавец, не лезь в друзья!
Люди, думайте так же, как вы говорите.
А иначе ведь жить на земле нельзя!»
Эдуард Асадов

Iris... · Сообщение отредактировано в 03:22 28.02.25

навеяно тем, что очень люблю... океаном и тишиной...
хочется уже лета, тепла, ходить босыми ногами по песку и чтобы больше...
никого... только шум волн...

"Смотря на океан, некоторые люди видят только волны на поверхности,
другие замечают только воду - без волн. Но воду и волны нельзя отделить друг от друга.
Наш ум похож на этот великий океан во время дзадзэн без движения. Всё меняется и есть непостоянно".

~ Тайсэн Дэсимару ~

~~~
~~~

я бреду по песку
все дальше вдоль кромки прибоя,
и в подошвы мои
то и дело впиваются крошки
от раздробленных морем ракушек...

Оноэ Сайсю.

~~~
~~~

каждое утро
встречаю у моря меж дюн
на том же месте
ту же девушку, что с улыбкой
не спеша идет мне навстречу...

Есии Исаму.

~~~

Kataranana Ledum

Иосиф Бродский - Не выходи из комнаты

Iris...

Есть четыре перевода известного стихотворения Киплинга,
мне больше всего нравится этот в переводе М. Лозинского:

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил - жди, не уставая
,Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;

Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,

Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

+++

Гудвин

Авиатор

Летун отпущен на свободу.
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское в воду,
Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, как струны…
Смотри: недрогнувший пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полет…

Уж в вышине недостижимой
Сияет двигателя медь…
Там, еле слышный и незримый,
Пропеллер продолжает петь…

Потом — напрасно ищет око:
На небе не найдешь следа:
В бинокле, вскинутом высоко,
Лишь воздух — ясный, как вода…

А здесь, в колеблющемся зное,
В курящейся над лугом мгле,
Ангары, люди, все земное —
Как бы придавлено к земле…

Но снова в золотом тумане
Как будто неземной аккорд…
Он близок, миг рукоплесканий
И жалкий мировой рекорд!

Все ниже спуск винтообразный,
Все круче лопастей извив,
И вдруг… нелепый, безобразный
В однообразьи перерыв…

И зверь с умолкшими винтами
Повис пугающим углом…
Ищи отцветшими глазами
Опоры в воздухе… пустом!

Уж поздно: на траве равнины
Крыла измятая дуга…
В сплетеньи проволок машины
Рука — мертвее рычага…

Зачем ты в небе был, отважный,
В свой первый и последний раз?
Чтоб львице светской и продажной
Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья
Губительный изведал ты,
Безумно возалкал паденья
И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?

Александр Блок

Гудвин

Капитан Кар

Случилось это в Мартынов день,
Когда замело пути;
Сказал своим людям Кровавый Кар:
«Нам надо приют найти».
(Ох, тошно, тошно, хоть помирай,
Тоскуют душа и плоть,
Ох, самая тошная из ночей,
Помилуй меня, господь!)
«Ура, капитан, куда хочешь, правь,
А мы — за твоим конем!»
«Мы в замок двинемся, в Крэйкенбро,
Уж там-то мы отдохнем.
Прекрасный замок — богат, велик
И в крепкий камень одет,
И леди-красотка сейчас одна —
Хозяина дома нет».
А леди глядела в тот самый час
В поля с крепостной стены
И вдруг увидала: к замку несут
Всадников скакуны.
«Взгляни, конюший, взгляни, капеллан,
И ты, дворецкий, взгляни:
Я вижу, как скачет много людей,
И думаю — кто они?
Быть может, супруг ненаглядный мой
Домой прискакал наконец?»
Но это был Кар, вероломный Кар,
Предатель, убийца, лжец.
И только был к ужину стол накрыт
И молитвы вознесены,
Как спешились Кар и его отряд
У крепостной стены.
«Сдавайся, леди! И я клянусь:
Мы ночь проведем вдвоем,
Ты будешь моею, а поутру
Хозяйкой войдешь в мой дом».
А старшего сына в озноб и в жар
Постыдный бросал испуг;
Сказал он: «О мать, покорись ему,
Иначе нам всем каюк!»
«Я лучше умру, но за честь и дом
Сражусь из последних сил,
И пусть христианский узнает мир,
Что женщину Кар убил!
Подайте сюда пистолеты мои,
Подайте ружье сюда,
И я застрелю кровавого пса,
Не ведающего стыда!»
И леди, не дрогнув, стала стрелять
Из пистолетов своих,
Но пули, предателя миновав,
Прикончили трех других.
«Я долг исполняю, — сказала она,—
Я крест до конца несу,
Ни лорду, ни смерду я замок не сдам,
Ни Кару, кровавому псу.
От Кара я требую, чтобы он
Загладил измены грех:
Пускай уцелеет мой старший сын,
Наследник владений всех».
«Спустите мальчишку вниз со стены,
Закутавши в простыню,
Я парня на руки сам приму,
И сам его сохраню».
Так вымолвил Кар и вновь согрешил,
Как всю свою жизнь привык:
У мальчика вырезал сердце он
И вырвал из уст язык.
Да, вырезал сердце он и язык
И все завернул в платок,
Швырнул — и кровавый комок упал
У материнских ног.
«Будь проклят, убийца, безбожный Кар,
Ты смертный содеял грех:
Тобою мой первенец был убит,
Наследник владений всех».
Тогда сказал ее младший сын:
«О мать, покорись ему!
Оружье сложи и отдай ключи —
Наш замок в огне, в дыму».
«Все золото я б отдала свое,
Чтоб кончился этот бой,
Чтоб западным ветром огонь и дым
Развеяло над тобой».
И леди в спальню прошла — а там
Уже загорался пол,
И детям вымолвила она:
«Молитесь! Конец пришел».
Старик-дворецкий, седой как лунь,
Сказал, поглядев в окно:
«О леди, все кончено, мы в кольце,
Погибнуть нам суждено».
…Лорд Гамильтон ночью тревожно спал,
И он увидал во сне,
Что дома убита его жена
И замок его в огне.
«Эй, воины, живо седлайте коней!
Эй, слуги мои, ко мне!
Мне снилось, что кто-то убил жену,
А замок горит в огне».
И рыцарь немедля вскочил в седло,
И вихрем помчался конь,
Но дрогнуло гордое сердце его,
Когда он узрел огонь.
И он протрубил в голосистый рог,
К нему приложив уста,
И двести Гамильтонов гурьбой
Спешились у моста.
«О, если б нынешнюю беду
Я мог бы узнать вчера,
Ватага разбойничья не ушла б
От плахи и топора!
Будь проклят, убийца, Кровавый Кар,
Ты смертный содеял грех,
Тебе расплатиться за кровь и смерть
Не хватит владений всех.
Уж если не мог ты не убивать,
Так взял бы ты жизнь мою,
Не тронув злодейской своей рукой
Жену мою и семью!»

Роберт Бёрнс

Iris...

***
Весна за окном.
Ириса первый бутон.
Жизнь идет.

Алина Федотова.

+++

"Ирисы в Хорикири"
Серия "100 знаменитых видов Эдо"
Утагава Хиросигэ.

«Ирисы в Хорикири» - один из красивейших листов серии Хиросигэ. И хотя эту гравюру не копировал Винсент Ван Гог, как в случае с «Цветущим сливовым садом в Камейдо» или «Внезапным ливнем над мостом Охаси в Атакэ», она все равно неизбежно вызывает ассоциации с его известными картинами, запечатлевшими эти прекрасные цветы.

Часто при изображении пейзажей Хиросигэ применял один и тот же прием, который позже присвоят импрессионисты: помещал на передний план крупные примечательные объекты, «в тени» которых разворачивается фоновое действие.
Не стал исключением и лист «Ирисы в Хорикири»: между острыми листьями цветов виднеется закатный пейзаж и прогуливающиеся люди.

Ирисы пользуются огромной популярностью в Японии. Из-за их хрупкой красоты цветок называют «грунтовой орхидеей», посвящают ему целые фестивали и разбивают огромные парки. Ирисовый сад Хорикири – первый в стране. Он был создан императором Мэйдзи для своей жены близ императорской резиденции.

Во время, когда жил Хиросигэ, в саду произрастало более 5 тысяч цветов 130 разных сортов. Сегодня число их разновидностей достигло 2 сотен, и сюда по-прежнему в первый месяц лета стекаются туристы со всего мира на фестиваль ирисов, чтобы насладиться их цветением.

Художник посвящал этому цветку великое множество гравюр. И немудрено: помимо ярко выраженной декоративности, ирис почитается японцами как символ мужества благодаря листьям, напоминающим мечи.

Kataranana Ledum

Белла Ахмадулина. Август.

Гудвин · Сообщение отредактировано в 20:01 03.03.25

Одной тебе, тебе одной,
Любви и счастия царице,
Тебе прекрасной, молодой
Все жизни лучшие страницы!

Ни верный друг, ни брат, ни мать
Не знают друга, брата, сына,
Одна лишь можешь ты понять
Души неясную кручину.

Ты, ты одна, о, страсть моя,
Моя любовь, моя царица!
Во тьме ночной душа твоя
Блестит, как дальняя зарница.

Александр Блок