Сад расходящихся тропок Страница 47

Как во времена государя из синеглинной ты сумел снискать себе любовь императора и стал достоянием этих мест?
Если совершенствуешься в этом мире в одном виде искусства,то лучше не иметь слишком много талантов. Ты, круглый веер, милостиво рождаешь ветер, но, кроме того, ни на что не способен. Ты не нужен ни для звуков музыки, ни для танца, поэтому нет у тебя неискренних намерений угодничать перед обществом, которые есть у складного, заткнутого за пояс веера. Жизнь твоя подобна жизни странствующего монаха, который отшвырнул этот мир как деревяшку.

Потому ты не требуешь домика-коробочки из павлонии. Тебя используют, прохлаждаясь вечером под оградой, увитой тыквой-горлянкой, ты сторожишь дневной сон хозяина, лежа у его изголовья, когда же сердце человека овеет осенний ветер, ты не рассчитываешь на следующее лето. Ты живешь в углу кладовки вместе с корзиной для бумажного сора, где тебя топчут грязные мышиные лапки, но, несмотря на все это, твоя участь лучше, чем у складного веера, с которого срывают бумагу и бросают в открытом поле, предоставляя дождю и ветру.

Веер, мне легко с тобой. Ты привык ко мне, но только никогда никому не рассказывай, как я выгляжу, когда сплю обнаженным. 

хакама киру 
хи ва ясумасуру 
утива кана 

======

в день,
когда надеваю хакама, ты отдыхаешь, 
круглый веер  

Июльский вечер
на пороге моём
лягушка


 

Когда жилище отвечает своему назначению и нашим желаниям, в нем есть своя прелесть, хоть и считаем мы его пристанищем временным. Там, где живет себе человек с хорошим вкусом, даже лунные лучи, что проникают в дом, кажутся милее.

Пусть даже это и не модно и не блестяще, но когда от дома отходят старинные аллеи, когда трава, как бы ненароком выросшая в садике, создает настроение, когда со вкусом сделаны веранда и редкая изгородь возле дома, когда даже домашняя утварь, навевая мысли о далеком прошлом, остается незаметной – все это кажется изящным.
А когда в домах, отделанных с большим тщанием многими умельцами, все, начиная с выстроенной в ряд невыразимо прекрасной китайской и японской утвари и кончая травой и деревьями в садике, создано нарочито, это и взор утомляет, и кажется совершенно невыносимым.
При взгляде на такое жилище думается: «Тут можно прожить долго, но ведь все это может в одно мгновение превратиться в дым!»

Как правило, по жилищу можно судить о хозяине. Над особняком министра Готокудайдзи якобы для того, чтобы на кровлю не садились ястребы, была протянута веревка. Увидев ее, Сайге заметил:

– А если ястреб и сядет, что за беда?! Вот какова душа этого вельможи! – и уже не стал, как передают, заходить к нему.

Этот случай припомнился мне, когда на коньке крыши во дворце Кодзакадоно, где жил принц Ая-но Кодзи, однажды тоже была протянута веревка. Один человек сказал мне тогда:

– Здесь стаями летают вороны. Его высочеству больно видеть, как они таскают из пруда лягушек.

«Как это замечательно!» – подумал я тогда. Может быть, у Готокудайдзи тоже были какие-нибудь веские причины?

Ёсида Кэнко-хоси — Цурэдзурэгуса

летнее золото
вечер солнечным диском
зажег колоски

авторский перевод с японского, Долин не только переводит с японского, но и сам на нем пишет)